И тут я плюнул. Вышел из дома и направился к пляжу.
У памятника жертвам 11 сентября стояла Саманта. Босиком. Туфли валялись на бетонной дорожке, там, где начинался песок. Я остановился в сторонке и стал смотреть, как ветер развевает ее волосы. Очень хотелось подойти и прижать ее к себе. Она стояла, чуть больше опираясь на одну ногу, и казалась такой хрупкой. Почти как Макгрет в самом конце. Я вдруг испугался, что она тоже умирает. Ветер пробирал до костей. Она поежилась.
Я собрался уходить, и тут Саманта меня заметила. Помахала, я сделал вид, что снимаю ботинки, – она кивнула. Мы стояли рядом и смотрели на памятник.
– Вы простите, что я сбежала, – сказала она. – Я собиралась к вам подойти, правда собиралась.
– Ничего страшного.
– Давайте я прямо сейчас туда вернусь.
– Незачем.
Снова налетел порыв ветра. Саманту трясло от холода. Я отдал ей свое пальто.
– Спасибо.
Я кивнул.
– Вы с кем-нибудь там познакомились? – спросила она.
– Мы все собираемся вместе куда-нибудь пойти, когда закончится эта траурная тягомотина.
Она слабо улыбнулась.
Мы помолчали.
– Я так устала! – Саманта посмотрела на меня. – Понимаете?
– После маминых похорон я проспал целую неделю. Все решили, что я заболел. Даже в больницу возили.
– Я не знала, что у вас мама умерла.
Я кивнул.
– А сколько вам было?
– Пять.
– Ничего, если я спрошу, почему она умерла?
– Рак груди.
– Вам, наверное, тяжело пришлось.
Я улыбнулся:
– Вам легче от этого разговора?
– Если честно, да.
– Ладно.
– Вы не сердитесь?
– Нет, за что?
– Ну, что… – начала Саманта и замолчала.
Я сказал:
– Может, у вас нарколепсия?
Она улыбнулась. Мы еще помолчали. Повсюду играли блики от волн.
Саманта сказала:
– Они с ним всю ночь сидели. Сослуживцы. Устроили праздник, типа, у него день рождения. Я знаю, они хотели как лучше. Только они-то завтра на работу пойдут, а я останусь разгребать.
Я кивнул.
Она показала на памятник:
– Мы дружили.
– Я знаю.
Саманта посмотрела на меня.
– Мне Энни сказала.
– Правда? Зачем?
– Извините.
– Вы тут ни при чем.
– И все равно извините.
– Жизнь такова, какова она есть.
Я не ответил.
– Это он.
– Йен. – Саманта кивнула, вытерла слезы и засмеялась. – Нет, правда, ведь это же смешно. Только-только я начала привыкать, что его… И тут опять. Бред какой-то. – Она снова засмеялась. – Это шутка такая, что ли?
Я обнял ее за плечи, она прижалась ко мне. Мы так и стояли, пока ветер совсем не разбушевался и у нее не замерзли ноги.
Когда мы вернулись, те немногие, что остались, уже надевали куртки. Джерри Гордан ушел, и сестра Саманты тоже. Саманта попросила меня подняться наверх и подождать ее там, но не успел я двинуться с места, как из кухни вышла ее мать, комкая мокрое полотенце.