— Иван решил отъехать в Орду и объявить там себя темником.[1] А деньги нужны ему, чтобы раздать нужным людям.
На удивление, голос матери потеплел, в нем даже зазвучала игривая нотка:
— То-то он второй день как вернулся от князя Дмитрия, а времени не нашел и двух слов матери сказать. Темником, говоришь… Небось не только темником, но и царем. Да?
— Да! — запальчиво выкрикнул Николай. — Он имеет на это право! Наш отец был и темником, и царем! Целый год ждал Иван после смерти отца. По-хорошему хотел все сделать. И чего дождался? Отменил князь Дмитрий своим указом сан тысяцкого![2] Теперь сам Дмитрий будет в Костроме великим князем, а в Орде — тысяцким и царем.
— Так ведь исстари так было, с самого Георгия Даниловича, хана Кингиса, — усталым голосом мудрого, много видавшего человека перебила мать его.
— Исстари разное было. И так, и эдак. Да что нам исстари… Отец наш был тысяцким и объявил себя царем. А мы наследуем ему!
— Наследуете ему… Понятно… Ох-хо-хо, грехи мои тяжкие… — Она оглянулась на Манефу и негромко распорядилась: — Детей забери. — Дождавшись, пока прислуга исчезнет и в зале останутся одни взрослые, она тихонечко осведомилась: — А не думал ли ты, дорогой мой сынок, что ваш отец, если б хотел того, то не помер бы в одночасье, не оставив после себя духовной?[3] — И вдруг взревела, как ротный на плацу: — Дурак! Ты понимаешь, что это — война?
— Подумаешь, — легкомысленно пожав плечами, ответил Николай, — война. А то князья друг с другом мало дерутся…
— Ты что же, не видишь разницы? Одно дело, когда князья наскакивают друг на друга с дружиной в две-три тысячи человек, и совсем другое, когда вся стотысячная Орда на Русь явится. Да со стороны князя Дмитрия столько же… Так после такой войны от Руси, почитай, ничего и не останется. Над кем царствовать тогда будете? — Николай молчал. — Отец ваш царем себя в Орде провозгласил, потому что княжонок Дмитрий тогда одиннадцатилетним мальчонкой был, алчными соседями-родственниками окруженный, аки волками голодными. Смуты ваш отец старался не допустить. Чтоб князья не разорвали Русь на части, не залили ее кровью.
Запал у Николая несколько поугас, но он все-таки продолжал упорствовать:
— Все равно, неправ князь Дмитрий. Испокон веков род Вельяминовых носил сан тысяцкого и место темника в Орде занимал. Не имел он права нас сана лишать! Это за что же? За честную службу?
— Ты прав, сынок, испокон веков Вельяминовы были тысяцкими. Но чего не водилось в роду Вельяминовых-Воронцовых, так это дураков и предателей.
— О чем вы говорите, мама? — возмутился Николай. — О каких предателях?