Один из таких ничем не примечательных дней врезался мне в память. Даже теперь, когда пишу, пытаясь пройти все долгие годы шаг за шагом, я испытываю острую боль и волнение. А ведь минуло больше тридцати лет. Тогда стояла зима, самое ужасное для нас время года, как обычно, не хватало топлива, а голодать в холоде намного хуже, чем просто хотеть есть в тепле.
Я этого в то время не понимала, но теперь думаю, как же недоумевали наши наставница и няня, а также немногочисленная прислуга, видя в таком положении королевских детей. Все остальное в «Отеле» шло по заведенному издавна порядку. Нас воспитывали и обучали, как полагалось детям высшего ранга. Уроки проводились каждый день.
Помню как сейчас. Мы сидели за столом в учебной комнате, когда дверь внезапно распахнулась и на пороге возник странный человек.
Мы все — я имею в виду, дети — с боязливым удивлением уставились на него.
Бледный, со всклокоченными волосами мужчина растерянно смотрел на нас. Его глубоко запавшие глаза светились. Вышитое одеяние прекрасного покроя, один рукав которого был порван, тугими складками ниспадало до пола.
Наша наставница замерла, прервав урок на полуслове, казалось, какое-то время не знала, что делать. Потом поднялась с кресла и поклонилась вошедшему с большим почтением.
Я, мои братья и сестры молча смотрели на того, кто посмел прервать наши занятия.
Он подошел к нашему столу. Вблизи он показался мне странным привидением из кельтских преданий.
— Дети мои, — заговорил он; я никогда прежде не слышала такого прекрасного музыкального голоса.
Меня удивил Луи. Должно быть, он раньше других понял, кто этот странный человек. Сорвавшись вдруг с места, он опустился перед ним на колени.
Мужчина молча смотрел на него с высоты своего роста, потом медленно протянул руку, длинные тонкие пальцы коснулись волос мальчика, и я увидела, как слезы побежали по его впалым щекам, теряясь в обвисших усах.
— Ты, наверное, Шарль? — произнес он своим изумительным голосом, от которого у меня перехватило горло. — Дофин Шарль?
— Нет, сир, я Луи. Дофин Луи.
— А Шарль?..
— Он наш младший брат, сир.
— Но как же… Шарль. Я помню… Мой наследник Шарль, — бормотал удивительный незнакомец.
— Он умер, сир. Тот, первый Шарль много болел… и потом умер.
Странный человек остановившимся взглядом смотрел куда-то в пространство над головой Луи, губы беззвучно шевелились. Внезапно улыбнувшись, он сказал:
— А ты, значит, Луи. Теперь ты наследник?
— Да, сир.
— Луи… Когда ты видел в последний раз свою мать?
— Не помню, сир. Наверное, очень давно.
— Дитя мое, — печально произнес мужчина, — я тоже болел. Но не умер, и мне сейчас лучше.