«А ты не ходи, не ходи в наш садик!»
Читал он об этом, слушал инструктаж и совершенно забыл. А сейчас вдруг вспомнил.
Уже в пятом или шестом дворе он понял, что, во–первых, ранен, и во–вторых — что за ним по–прежнему гонятся. Пацаны, что с них взять! Азартные, злые, оскорбленные и униженные в своих лучших чувствах, жаждущие отомстить за подлое убийство предводителя, да и просто друга, пацаны.
Вдобавок поляки, с их безрассудным шляхетским гонором. И самое неприятное — знающие и город, и эти кварталы, в частности, куда лучше Уварова. Впрочем, евреев среди них точно нет. «Жидов — в Вислу!» — вот их лозунг. Значит, в самом крайнем случае, можно будет испробовать и этот шанс.
А пока на его стороне только опыт и несравненно лучшая боевая подготовка. А в обойме «беретты» осталось меньше половины патронов, точнее — штук шесть, и если припрет, перезаряжаться будет некогда.
Валерий сунул первый пистолет в кобуру и выхватил второй. Еще восемнадцать выстрелов в запасе, а те — на крайний случай.
Ну вот, показалась над только что им форсированным забором голова в берете, и он, отбежав уже метров пятнадцать, выстрелил. Не на поражение, а рядом, чтобы только остановить и напугать. Убивать без крайней нужды ему по–прежнему не хотелось.
Вопреки всему, что только что думал о гетто Уваров, позади него приоткрылась форточка, и седобородый старик в до невозможности старомодном картузе издал странный звук.
— П–с–с–с… — словно бы тихий, но сразу доставший чуть не до спинного мозга.
Валерий еще ничего не понял, но вскинул ствол пистолета вверх. Демонстрируя миролюбие.
— Русский? — тем же суфлерским шепотом спросил старик.
Неожиданно для себя поручик кивнул.
— Туда, — указал кривой подагрический палец. В направлении бурой, покрытой шелушащейся краской двери напротив.
А что делать? Уваров кивнул и дернул грязную, ржавую ручку. За дверью открылся сквозной коридор, пронзающий длинный дом навылет. Прогремели под ногами древние половицы, мелькнули по сторонам несколько темных дверных проемов, уводящих бог знает в какие трущобы. Можно бы спрятаться в одном из них и спокойно расстрелять в упор преследователей, если они рискнут сюда сунуться. Только времени ему терять было нельзя. Под рубашкой горячо и неприятно намокало.
А улица — вот она, уже в пяти шагах. Если, значит, он ухитрился пересечь самый южный, треугольный в плане выступ гетто, там будет, как он вспомнил, небольшая площадь напротив библиотеки Сенкевича. Пересечение ведущего как раз в нужном направлении проспекта, двух незначительных улиц, трамвайное кольцо, стоянка такси. Любой другой транспорт тоже можно подхватить. Придется — силой. Любую машину или мотоцикл, на худой конец…