Так! Это можно было предположить. Местные парни, изучившие все здешние фарватеры с самого сопливого возраста, сумели–таки его обогнать. И вряд ли пешком. Наверняка тоже на машине крутнулись. Однако все равно странно. Из гетто — десятки выходов в любую сторону или — ни одного, пожелай он остаться там. А встретили Уварова на этом. Да и ничего странного, не бином Ньютона. «Канадец» человек здесь чужой, никого не знает, по естественному побуждению просто должен прорываться по кратчайшему направлению. А если с него собьется, заплутает, тоже никуда не денется.
Так они наверняка рассудили и — угадали. К собственному несчастью, надо сказать. А еще к большему несчастью своих матерей и отцов. Воспитали орлов и героев на свои седые головы.
Тут уж о гуманизме говорить и думать поручику было некогда.
Ах, как они только что были собой довольны!
Один вскинул старый русский «наган», другой, прятавшийся за выступом стены, подставил рвущемуся на выход врагу ногу. Вот сейчас враг грянется оземь, и хочешь — бери его голыми руками, хочешь — стреляй в спину, чтобы знал, как наших трогать!
Через подсечку Валерий просто перепрыгнул, тут и делать нечего. Тому, что с револьвером, выстрелил прямо в лицо. Не теряя времени и не тратя патрона, отмашкой ударил второго рукояткой в переносицу. Жить будет, но в себя придет очень не скоро.
А вот и транспорт!
Буквально в трех метрах, дребезжа звонком, катился древнего вида трамвай, словно сошедший с тонированных сепией музейных открыток.
Любят варшавяне экзотику. Уварову же их пристрастие в самый раз. Двери эти трамвайные никакой пневматикой не снабжены, открываются, как садовая калитка.
Запрыгнул, оглянулся напоследок. Двое лежат, энтузиасты, ни третьих, ни четвертых пока не видно. Замешкались где–то.
Не обращая внимания на испуганных, немногочисленных пассажиров и онемевшего кондуктора, в том же темпе промчался поручик вдоль всего вагона.
Вагоновожатый, в кителе, усах и форменной фуражке, держит ладонь на массивной деревянной шишке контроллера. Под ней до блеска вытертая медная дуга с насечками–делениями. И запас хода еще порядочный.
— Пршепрошам пана, — вежливо спросил Уваров, не слишком навязчиво демонстрируя свой пистолет, — если вот эту штуку до конца — мы быстрее поедем?
— Так ест[224], быстрее, — ответил вожатый, косясь на пистолет.
— Вот и крутите, пан, на полную. И на остановках не задерживайтесь…
— Но, пан…
— Ничего не «но»! Тут у вас, говорят, революция, а в этом случае правила, в том числе и уличного движения, теряют свою магическую силу. Так что, крути, Гаврила!