— Значит, мы с вами согласились в том, что классовый противник — это враг, так?
Суглобов устало кивал.
— Вот и выходит, что вы мне никакой не враг, даже не противник, — хитро подмигнул следователь.
— Самому себе я и враг, и противник, — едва проговорил Суглобов, но собеседник его расслышал.
— Э, нет, это вы оставьте! — как-то испуганно замахал он руками. — Наедине с собой — это вы сами, в камере своей. В новом обществе не будет места индивидуализму. Нас интересуют общественные отношения, понимаете?
Суглобов молчал, свесив голову и тупо глядя в пол. «И ради всего этого стоило идти к ним? — мучительно думал он. — Но куда было идти? Обложили ведь… Боже, что делать?..»
— Не враг вы мне потому, что из таких же мещан, как и я, — трещал следователь. — А что не противник, так это, наверное, и вам самим понятно: не воюем же мы с вами сейчас.
— Несколько дней назад еще воевали, — поправил Суглобов.
— Воевали, — кивнул следователь. — Но в том-то и качественно отличная суть классового общества, что вчерашнего противника оно может легко сделать соратником, товарищем, другом, наконец.
— Вы уже в друзья меня записали? — кисло усмехнулся Суглобов.
— А почему нет, почему нет? — весело подхватил следователь. — Раз не враг, не противник даже, значит — друг. Мы вам очень признательны за переданную нам разбойничью кассу Глотова. Благодарны за то, что ликвидировали опаснейшего врага Советской власти. Поверьте, таких услуг мы не забываем.
— Ну хорошо, будем откровенны, — Суглобов выпрямился на стуле и подался к следователю. — В таком случае, если я вам друг, как вы говорите, если действительно помог вам, — так отпустите меня по добру по здорову на все четыре стороны, а?
Следователь долго смотрел на Суглобова, выражение его глаз заметно менялось и вскоре стало непроницаемо холодным, безучастным.
— Вот этого не могу, — выдохнул он и откинулся на спинку стула. — Не имею права. Классового права! — уточнил он.
«Я пропал, — констатировал Суглобов. — Просто так они меня не выпустят».
— Будемте откровенны. Чего вы от меня хотите? — спросил еще с надеждой, но ответ следователя ошеломил его и лишил последней надежды.
— Согласен, буду откровенным. Пока не знаю, — по тону было понятно, что следователь действительно не знает и все тянет время, чтобы определиться. — Ситуация сложная, видите ли. В Приморье зашевелились бывшие ваши однополчане. В Приамурье неспокойно, Камов там какой-то волнуется…
— Камов не какой-то, — перебил Суглобов. — Камов — прекрасный боевой офицер, поверьте мне.
— Вот видите, голубчик, как сильна-то в вас классовая тяга, — покачал головой следователь. — А вы говорите — отпустить. Ну, отпущу я вас, и что? Вы к тому же Камову?