«Бля!»
Потом Станислав снова посмотрел на штабеля дефицитнейших вещей — жаба давила не на шутку. Скрипнул зубами и громко нецензурно выругался.
— Да пусть этот хмырь подавится!
Спиридонов едва заметно ухмыльнулся и вернул письмо со своими, как попало накаляканными комментариями канадцу.
— Валите. Вас и ваших женщин не тронут.
Всего через три дня после того, как посёлок подвергся налёту ДРУГИХ русских, в обезлюдевшее поселение снова пришла чёрная лодка. Следом, на привязи она тащила когда-то угнанный отсюда трофей. «Приданого» было до чёрта.
Глава 3
В которой Иван вскрывает карты, давит в зародыше бунт и становится дважды папой
Всякий раз когда по тем или иным делам Ивана заносило в Бахчисарай, он не переставал поражаться. В этом городке постоянно появлялось что-то такое, что искренне удивляло Маляренко. То каменные стены. То сторожевая вышка. То мощёная улица и фонтанчик на центральной, возле «Кремля», площади.
«Интересно, что будет на этот раз?»
Маляренко задумал смотаться в гости. Поговорить. Тане оставалось ходить ещё четыре недели минимум и Иван решился.
«Съезжу»
О своей стратегической цели Маляренко не забывал ни на секунду. Однажды он уже сделал первый шаг, рассказав обо всём Спиридонову и теперь глупо было бы останавливаться. Надо было идти дальше.
«Путь в тысячу ли начинается с первого шага. Точно»
Велосипеды были уже не по чину и Лом-Али Гуссейнов заложил парадный выезд в четыре брички. Две из которых стояли на автомобильных и мотоциклетных колёсах. Каждый «экипаж» тащила пара осликов. Медленно, зато верно. И педали крутить было не нужно. Выехали большой толпой. Сам Иван, Олег, только вчера вернувшийся с последними женщинами с севера, и вся остальная «верхушка» Севастополя.
— Олег. Иди сюда.
Ваня выразительно посмотрел на Толика. Разомни, мол, ноги. Тот понятливо кивнул и, передав Хозяину вожжи, спрыгнул с тележки, а его место занял Степанов.
Тележка жалобно затрещала, а ослики немного сбавили ход.
— Чего там? Рассказывай.
В суматохе вчерашней вечерней встречи поговорить они так толком и не успели.
— Эти приходили.
— Спиридонов?
— Да. Народ оттуда весь угнали. Арабов порезали. Отвели в степь, подальше. Порезали и бросили. Я смотрел сам. Похоже, кожу с них сняли, а потом там ещё живых и бросили.
Маляренко делано поцокал языком.
— Ишь ты. Прям звери какие то! А наши?
— Нашу бригаду не тронули. И всё что они открутили — тоже. Тебе письмо передали.
Ваня развернул замызганный листок. На обороте его письма корявым почерком было написано «Всё в силе. Жду весной. Сергей».
«Всё в силе…»