— А зачем?
— Виталик дом каменный хочет. А я… я со Звонарёвым договорился и с Гердом… уже. Эти негры лес валят и на лесопилке… и Герду дом помогут, а он МНЕ, после тебя, шеф! Мне лодку, типа «Беды». Я тоже торговать хочу. Не сам, конечно, — Капитан поспешил расставить все точки над «ё», — экипаж и без меня обойдётся. Я ж на службе!
Последняя фраза у громилы сама собой получилась немного вопросительной и заискивающей.
«На службе, на службе…»
— Виталик!
Зек прискакал торопливой трусцой и замер в полупоклоне, нависая над Иваном.
— Ты с ним в доле? По лодке?
Тот отвёл глаза и кивнул.
— Начальник, жить то надо. Надька беременная, а условий никаких. В землянке живём. Подниматься надо. Но я, — зек тщательно подбирал слова, — клянусь, что против… вас… никогда.
Выдав такую сложную для него фразу, он облегчённо выдохнул и автоматом выдал.
— Падлой буду.
На самом деле Иван вовсе не расстроился от такой самодеятельности мужчин. Он даже обрадовался — инициативный и предприимчивый человек стоил дорого. Особенно здесь.
«Уже и Серого с Гердом приплели, ну умельцы!»
— Сейчас в море выходить запрещаю. Пойдём весной. Вместе. Посмотрю я на этого вашего Васю. Кстати, как вы с ним общаетесь?
Олег заулыбался и пожал плечами.
— Да на пальцах. Чего там сложного!
— Вы молодцы, парни. И о деле думаете и о себе. Просто о приоритетах не забывайте, ясно?
Степанов радостно кивнул, а лоб Виталика покрылся морщинами.
— Олег, объясни ему, что такое приоритет.
Решение Маляренко не отпускать дельцов в пятый рейс, а перенести всё на весну оправдало себя уже через два дня — горизонт затянуло тучами и, хотя пока не пролилось ни капли дождя, все были уверены — вот-вот. Потом потянул ветер, а потом загромыхал горизонт.
Всю ночь из окна Ваня наблюдал за тем, как далеко в степи сверкают молнии. Ветер, дувший оттуда, был сух, горяч и никакими признаками влаги не обладал.
— Ванюша, иди спать.
Смуглое тело жены во мраке комнаты было не разглядеть. Иван вдохнул полной грудью.
— Аххххх…
Здесь, на берегу моря, этот сухой и тёплый ветер, с запахом сухой травы был большой редкостью.
— Как вкусно!
А утром ветер принёс совсем другой аромат.
— М. Танька, отстань!
— Ваня вставай!
— Ваня вставай!
«Маша?!»
Маляренко приоткрыл глаз.
— Чего?
— Горим!
Спешная пробежка нагишом по всему дому никаких результатов не дала. В доме явственно стоял запах дыма, но возгораний нигде не было. Завернувшись в первую попавшуюся тряпку, Иван выскочил на крыльцо и там, нос к носу столкнулся с очумелым часовым.
— Степь горит!
На вышке собрался весь «генералитет» Севастополя: Иван, Олег и Семёныч. Внизу, на валу, пришибленно торчало всё остальное взрослое население посёлка. Видок и вправду был жуткий. От края до края горизонта рассветное тёмное небо было озарено. Огня видно не было, он был очень далеко, но дым, поднимающийся к небу сплошной стеной, уже начал ощущаться и здесь.