Это было страшно. Пожар был такого масштаба, что Маляренко ощутил себя меньше чем микробом.
— Смотри, Юрьево сигналит!
Удар в бок привёл Ваню в чувство.
«Нет, бля, мы ещё пободаемся!»
Маляренко посмотрел на далёкую рощу, стоявшую посреди степи прямо на пути огня, затем на «каракумский» канал, отрезавший его посёлок от степи и, повернувшись к своим замам, по очереди крепко их обнял.
— Франц! Детей и беременных на лодку и в море! Мария Сергеевна, все женщины, которые здесь остаются — под ваше командование. Бегом сгрести всю сухую траву перед рвом! Маша! Стой! Сначала здесь — перед домами. Дальше к горлу — если успеете.
Иван стоял на вышке и, словно Наполеон, раздавал приказы.
— Семёныч, бери одного человека и завали отводной канал. Хрен с ним, с фортом. Новый построим. Пусть ров как можно больше наполнится водой. Потом, как закончишь, помогай Маше, ясно? Бегом!
На вышке остались они вдвоём с Олегом.
— Собирай всех остальных. Пойдём к Кузнецову.
Четырнадцать мужчин, вооружённые лопатами и вёдрами неслись бегом по предрассветной степи по хорошо знакомой дороге ведущей в «колхоз». Дым ощущался всё сильней, а ветер, дувший в лицо, становился всё крепче.
«Сгорит всё нахрен»
Немолодые мужчины хрипели, сплёвывали тягучую слюну, но темпа не сбавляли.
— Ходу, ходу!
Впереди показались огни факелов и большая толпа женщин и детей. Большинство малышни тащило в руках обитателей Кузнецовского птичника, а следом два Толиковских старика гнали стадо орущих и недовольных ослов, лупцуя особо упрямых плетьми без всякой жалости.
— Стоять! Кто здесь старший? Настя, ты?
Супруга Юры, с ребёнком на руках, подошла к Ивану. Было видно, что женщине очень тяжело. Глаза у неё были отчаянные и растерянные.
— Настенька. Идите к моему дому. Там найдёшь Машу. Скажешь ей, чтобы она провела вас на косу, к морю. Там вас никакой огонь точно не достанет. Обещаю! Верь мне! Всё будет хорошо. Скажешь Маше, чтобы они, когда закончат, тоже бежали на косу. Там гореть вообще нечему. Всё, солнышко, беги и береги себя.
Женщина быстро поцеловала старого друга в щёку и пошла дальше. За ней двинулся весь остальной табор.
— Крестника моего береги!
Все мужчины Юрьева занимались ровно тем же самым, что и женщины в Севастополе — сгребали сухую и пожухлую траву деревянными граблями. В этом им помогало несколько местных женщин, которые решили остаться. Увидев пришедшую помощь, Юрка немедленно отправил всех вновь прибывших, включая Ивана, таскать воду и тупо проливать все подчищенные участки земли вокруг рощи. Работы было до чёрта, да и гари и дыма заметно прибавилось, но люди необращали на это никакого внимания, лихорадочно работая граблями. Дышать стало труднее, и заслезились глаза. Маляренко молча кивнул, мол, задание ясно и, намотав на лицо майку, кинулся с вёдрами к ручью.