Ни Герд, ни Иван даже представить себе не могли НАСКОЛЬКО сильно будет впитывать масло лёгкая и пористая сосновая древесина.
— … но не дуб это. Однозначно. Сосна жрёт его как с голодухи. Надо срочно идти в Керчь — Герд торопит… что-то там у него по технологии производства не срастается. Так что…
Мария Сергеевна задумалась.
Когда старшая и любимая супруга размышляла — Иван старался не дышать. Он давно прекрасно понял, что самое ценное в его жене — это мозги, а вовсе не внешний вид.
«Хотя тело у неё конечно… Цыц!»
Королева блондинок наморщила носик и неожиданно выдала.
— Олега не бери.
— Угу. Я и Виталика не возьму. — Ваня понимающе ухмыльнулся. — Их я потом на это дело ПОСТАВЛЮ. Когда сам всё решу.
Маша оглянулась и, наклонившись, жарко задышала мужу на ухо.
— Да. Пусть знают своё место.
Женщина откинулась на топчан, соблазнительно закинув ногу на ногу, и потянулась как кошка.
— Иногда. Понемногу. Ты помнишь…
«Королева!»
— А ну ка, солнышко, пойдём-ка в дом!
Ноздри женщины затрепетали.
— Пойдём…
— Уффф! Маррррия!
— Что?!
— Уффф! Ничего… Танюшу позови, — думать ни о чём не хотелось. Решать вопросы тоже не хотелось. Абсолютно. Всё тело охватила приятная истома. Ваня пересилил себя и открыл глаза. — Танюшу позови. Хочу с вами посоветоваться.
Мария лизнула мужа в нос, завернулась в одеяло и выскочила из спальни.
Вопрос на повестке дня стоял серьёзный. Даже очень серьёзный. Впервые его подняла два месяца назад Маша, подбивая бюджет Севастополя и Юрьева.
Вопрос звучал так.
— Милый, а с чего мы жить будем? С чеканки монет?
Это было очень неожиданно.
Маляренко задумался на целых шестьдесят три дня.
Общественный строй, который нынче царил в западном Крыме, сам Иван охарактеризавал бы так — помесь бульдога с носорогом. То есть военный коммунизм пополам с феодализмом.
Увы. Глубоко в душе Маляренко был демократ.
И коммунизм, и, тем более, феодализм, его не устраивали. Ваня искренне считал, что люди, НОРМАЛЬНЫЕ люди, должны быть свободными и независимыми. Должны сами решать свои проблемы и сами заботиться о себе. Самостоятельно.
Сейчас такого не получалось. Никак.
Все люди, что жили в Севастополе и Юрьево, кроме Олега, Семёныча и Юрки, были зависимы. У них не было ничего. Даже дома, в которых они жили, принадлежали ему, Ивану Маляренко. Даже кровати, на которых они спали, даже ложки, которыми они ели. Всё принадлежало ему.
И это Ванюше не нравилось. Так вечно продолжаться не могло — рано или поздно любая система, основанная на принуждении и зависимости, рухнет. Маляренко был невеликим политологом, но и совсем уж тупым то он тоже не был. Надо было что-то делать. И срочно. Пока народ занят выживанием и его собственные позиции выглядят незыблемо.