Белокурый вихрь влетел в спальню, сбросил с себя одеяло и растянулся на кровати, болтая босыми ногами в воздухе. Следом, вытирая руки о фартук, в комнату вошла Таня и устало упала рядом со старшей.
Маляренко улыбнулся.
«Лиха беда начало!»
Семейный совет прошёл лёжа на кровати, в тёплой, дружественной атмосфере.
— Да. Я с тобой согласна. Эта барщина — чушь полная. И оброк. Феодализм какой-то.
Таня половину не поняла, но согласно кивнула подруге, а Иван почесал репу.
— Думаю, пора приватизацию проводить.
— Чего?
— Всего. Всё, что у нас есть — будем продавать. И только за деньги. Семёнычу — его склад и мастерскую. Юрке — его ферму.
— А Олегу — его армию?
— Ну канешна! Щаззз!
— Всем жителям продадим их дома. Вернее — заставим выкупить. На нормальных условиях. Надо будет — кредит им дадим. Беспроцентный.
— С процентами! Пусть с маленькими, но с процентами!
Главный казначей и бухгалтер Мария Сергеевна была неумолима.
— Продадим всё. Мастерские, дома, орудия труда. Продадим всё, кроме кораблей. Верфь — государственная!
— То есть твоя?
В голосе Маши царил сарказм.
«Ну да… царёк-демократ! Государство — это я!»
Ваня скуксился.
— А что делать? Иначе по миру пойдём.
Женщины подобрались — по миру идти им не хотелось. Тем более с детьми.
— А потом налог введу. Денежный. Никакого натурального обмена. Вот с этого и будем жить. И довольствие дружинникам, и школу Бориса будем с этого оплачивать. Ну и торговлю внешнюю тоже только через нас.
— А если Виталик и Олег…
— Да ради Бога! Налог с торговли, таможенные пошлины и долю малую в предприятии!
Жёны задумчиво переглянулись, а Иван ласково провёл ладонью по их перепутанным волосам.
— Подумайте, как это сделать аккуратно, умно и правильно. Хорошо?
Маша деловито кивнула, а Таня резко села и отвернулась.
— Ты когда уйдёшь?
— Скоро.
— Возьми меня с собой. Я боюсь тебя отпускать одного. Здесь, — женщина положила ладонь Вани на свою грудь, — болит. Пожалуйста!
Маша встревожено посмотрела на подругу.
— Ну что ты, радость моя. Не тревожься. Всё будет хорошо.
Маляренко целовал своих любимых и шептал, шептал, шептал…
Ранним солнечным апрельским утром «Беда» ведомая капитаном Маляренко вышла в свой очередной поход. С Иваном шёл его бессменный моторист Франц и лейтенант Ермолаев или, попросту, Игорёк.
На пирсе, провожая лодку, столпился народ. Хмурый и недовольный Олег. Жутко деловой Семёныч. Шумные женщины и дети. Под ногами беспокойно крутились собаки.
Ваня высунулся из рубки и улыбнулся заплаканным жёнам.
— Я скоро вернусь!
Бимка вдруг сел на задницу, словно маленький человечек, и, впервые на проводах «Беды» горестно завыл.