— Я — шейх Кутбэддин — глава правоверных мусульман Хивы — обещаю тебе хорошее обхождение и ласку хана, если отдашь письмо...
— Простите, шейх, — чуть Строже ответил Муравьев. — Я уже сказал вам, что обязан встретиться лично с ханом и требую аудиенции.
После этих слов ханский сановник запахнул полы халата и направился к воротам. Шейх-уль-ислам и Еш-Назар последовали за ним.
Хозяин крепости, Ходжа-Мехрем, пока шел разговор с урусом, осматривал свои владения. Он не зашел в дом. Уезжая опять в Хиву, остановился у ворот и подозвал Атчапара:
— Посади урусов в сарай, отец... Чай не давай, воду— один раз в день. Такова воля повелителя...
Старик склонился перед сыном. Ходжа-Мехрем повернул коня и уехал.
Вечером русских переселили в сарай и привязали возле двери собаку...
Той заканчивался. Уже не состязались пальваны и конники, не стреляли из луков лучники. Опустели котлы, поставленные вдоль длинного окопа, на краю кочевья. Когда-то из этого окопа гасанкулийцы отбивались от врагов, наседавших на кибитки. Теперь они в эту траншею свалили бараньи кишки, и стаи собак дрались в ней. На месте, где резали овец, кровяные пятна обложили охапками верблюжьей колючки, зажгли костры, «иначе прилетят джины на пир, будут вылизывать кровь и могут у кого-нибудь поселиться в кибитках».
Свадебный обряд от начала до конца проведен был, как надо. По прибытии киржимов в Гасан-Кули, от берега до кибитки оругой (Оругой — кибитка, предназначенная для молодоженов), куда направилась свадебная процессия, сыпались яа головы идущих монеты, пшеничная мука, сладкие лепешечки, кусочки сухой дыни, сушеные груши, яблоки, кишмиш. Родственники Кията не жалели ничего. Процессия прошла по кочевью и остановилась у входа в оругой.
Как и подобает, двери кибитки оказались изнутри закрытыми. Пришлось распорядителям — Махтум-Кули-хану и ийгит-эне — просить тех, кто заперся в кибитке, чтобы побыстрее открыли. Оттуда слышались голоса. Засевшие в кибитке требовали подарки. И Махтум-Кули-хан пообещал каждому дать серебряный тюмен-падша. В кибитке оказались хитроумный слуга Кията — Атеке и его родственник, Оба получили положенное.
Были игрища: скачки, «гореш», яглыга-товусмак. По-царски угощались гости. В свадебной кибитке распорядители соединили мизинцы Тувак и Кията: на веки вечные стали принадлежать они друг другу. Получили новобрачные напутствия: «Не позволяй, Кият-ага, своей нареченной браться за повод и вести верблюда, покрытого лишаями, не позволяй есть лепешки из ячменной муки». После напутствия все покинули кибитку, оставив Кията и Тувак одних.