Жизнь на корабле проходила однообразно. Каждое утро на берег туркмены везли арбузы и дыни. Туркменки, с полузакрытыми лицами, приносили чуреки. Моряки съезжали с корабля, покупали все, что приносили и привозили на продажу хозяева Красной косы.
Иногда лейтенанты Юрьев и Линицкий, взяв с собой казаков отправлялись на охоту. Осень была в самом разгаре, и на Каспий каждый день опускались с синего, вымыто го ветрами неба, новые и новые птичьи стаи. Гуси, лебеди, качкалдаки, утки столь были доверительны, что у офицеров не поднималась рука стрелять в них. Били только в лёт. А в последние дни стали ходить в горы на кекликов: их множество водилось по хребту Красной косы. Эти вели себя осторожнее. Порой охотники прохаживали с утра до ночи по горам, но возвращались ни с чем.
С приездом Кията на корвет, Пономарев разрешил поохотиться с офицерами Якши-Мамеду: юноша давно хвастался своими способностями в стрельбе. Юрьев И Линицкий охотно взяли его с собой. На рассвете съехали на берег и поднялись по крутому склону на хребет. Не спеша, присматриваясь к каждому валуну и кустику, двинулись на юг, в сторону полуострова Дарджи. Сверху хорошо было видно все вокруг: с одной стороны лежало голубое с прозеленью море, с другой — желтая пустыня. На восходе солнца море заиграло золотыми бликами. Зазолотились дальние пески и взгорки на востоке. Якши-Мамед, опустившись на колени, свершал намаз. Он самозабвенно отвешивал поклоны в сторону святой Мекки. Пустыня и предгорья были у него сбоку, он не смотрел туда, но когда закончил молитву и встал, то сразу повернулся лицом на восток и сказал:
— Вон караван, видишь?
— Какой караван? — спросил Линицкий, вглядываясь в сторону песков.
Юрьев поднес к глазам зрительную трубу, посмотрел и сказал:
— Да, действительно, караван. — И посмотрел на Якши-Мамеда. — Зрение у тебя, однако, отменное.
— А Мурат-бека видишь? — немного погодя, спросил Якши-Мамед.
— Да брось шутить басурман! — не веря его словам, засмеялся Юрьев и опять поднес трубку к глазам. Он опустил тут же трубу, опять поднес и окликнул ушедшего вперед Линицкого.
Караван шел к морю. В трубу Юрьев разглядел человека в мундире и, отбросив всякие сомнения, радостно закричал:
— Он! Он! Клянусь пророком; он!
Охотники быстро возвратились на вершйну, к месту, откуда их могли увидеть с корабля, и стали подавать знаки. С корвета ответили флажками, что их поняли. Спустя час, на гору поднялись Пономарев, Кият-хан, Басаргин, батюшка Тимофей и все остальные...
Караван подошел к горам. Никто уже не сомневался, что зто прибыл Муравьев. Отовсюду спешили к каравану люди. Кият цепко посмотрел на остановившихся у подножия верблюдов, облегченно вздохнул, сказал «бисмилла», тельпе-ком протер слезящиеся от радости глаза и зашагал вниз. За ним последовали все остальные.