Ей показалось, что за спинами солдат что-то движется, однако полной уверенности не было: фонарь слепил глаза. Мадлен попыталась сесть, но снова со стоном упала на доски палубы.
— О Боже! Кажется, у меня что-то с лодыжкой. — Она излишне высоко задрала юбку, чтобы осмотреть ногу, и три пары мужских глаз уставились на ее обнаженные икры.
Леон Лемуа мрачно улыбнулся и, жестом приказав брату оставаться на месте, подкрался к присевшим на корточки солдатам. Рукояткой пистолета он оглушил сержанта и направил дуло на солдат.
— Если будете молчать и делать, что я велю, останетесь целы, — сказал он.
Солдат с усами гневно обернулся к Мадлен. Подавив в себе чувство вины и мысленно напомнив себе же, что на карту поставлена жизнь Люка, она объяснила своему незадачливому ухажеру:
— Извини, мы не причиним тебе вреда. Мы только хотим освободить офицеров, которых вы караулите.
— Есть здесь еще часовые? — спросил Ги, и солдат кивнул, по-прежнему глядя с укором на Мадлен.
Леон, не слишком осторожничая, поднял его на ноги.
— Где?
— Еще один часовой стоит у трапа на нижней палубе.
Леон прокомментировал сообщение тихим ругательством.
— Свяжи этих двоих! — велел он Ги. Когда младший Лемуа протянул Мадлен свой пистолет, она с опаской уставилась на оружие.
— Нужно только направить на цель и нажать на спусковой крючок, — с ухмылкой пояснил Ги. — Курок уже взведен.
Услышав это, второй солдат тихо выругался и поторопился лечь на палубу, чтобы облегчить Ги его задачу. Скоро оба солдата были связаны по рукам и ногам, а у второго изо рта выглядывал скомканный носовой платок. Мадлен с облегчением вернула Ги его пистолет — она сомневалась, что смогла бы выстрелить. Оба республиканских солдата были очень молоды и к тому же мало чем отличались от братьев Лемуа.
С удивительной легкостью Леон поднял горе-спасителя Мадлен на ноги и потащил к трапу на нижнюю палубу.
— Вызови наверх своего друга, — требовательно прошептал он, жестом приказывая Ги спрятаться.
— Он не выйдет, — возразил солдат, — нельзя оставлять пост.
— Придумай что-нибудь, — сказал Леон, угрожающе вдавливая пистолет под подбородок парня.
Республиканец вздохнул и крикнул вниз:
— Мишель! Та девчонка вернулась и привела двух подружек. Они хотят повеселиться с нами и просят, чтоб ты показался. — Он заставил себя рассмеяться. — Девочки боятся, что ты старый урод. Покажись на минутку.
Мадлен услышала шаги, за которыми последовал сдавленный смех и тяжелый удар. Оглянувшись, она увидела четвертого республиканца, распростершегося на палубе у люка.
— Теперь, — обратился к своему пленнику Леон, — говори, где держат офицеров-шуанов?