— И я тоже, — призналась Мадлен. — Теперь я чувствую себя как-то свободнее.
Граф проникновенно посмотрел на нее.
— Я вас понимаю. Нам обоим следовало уехать раньше…
— Почему же вы этого не сделали? — спросила Мадлен, откусывая от бутерброда.
Де Ренье мог бы рассказать ей о своем обещании Филиппу не уезжать без нее, но что-то его удерживало, и поэтому он сделал вид, что не расслышал вопроса. Граф повернулся к корзине и стал доставать оттуда серебряную посуду, накрытую накрахмаленными салфетками.
— Надеюсь, вы простите мне столь скромный обед, — сказал он, протягивая ей тарелку и завернутые в белоснежную салфетку столовые приборы.
Мадлен окинула взором заставленное снедью одеяло и подумала, что их представления о «скромном обеде» явно не совпадают.
— Помилуйте, да здесь больше, чем мы сможем съесть! — воскликнула она.
— А я представления не имел, что вы любите, поэтому и задал работу моему повару.
И теперь им придется выбрасывать еду?.. Мадлен даже плохо стало… Разве не голод вызвал беспорядки в Париже? Ей было девять лет, когда Филипп взял ее на свое попечение, и она прекрасно помнила, что такое голод. Мадлен мысленно ругала графа за расточительство — и даже не поблагодарила его, когда он принес охлажденное вино и наполнил ей бокал.
— Не понимаю, чем я обидел вас на этот раз, — произнес он с мягким укором. — Вам не нравятся кушанья?
Мадлен решила объясниться с ним.
— Да нет, все просто изумительно, — заверила она. — Однако дело в том, что нам, похоже, придется много выбросить, а… — она замялась, но все же заставила себя договорить, — другие в это время голодают!
— Мадлен, надеюсь, вы не склоняетесь к якобинцам?
Он смеется над ней? Мадлен посмотрела на графа — на его красиво очерченных губах не было и тени улыбки, поблескивали лишь глаза.
— Конечно, нет, — запальчиво ответила она.
— Если это успокоит вашу совесть, я отдам корзину вместе со всем, что в ней останется, первому встречному голодному крестьянину.
Он подшучивал над ней, зато Мадлен было не до шуток!
— Теперь вы делаете из меня посмешище! А ведь именно из-за таких, как вы, и начались все эти беспорядки!
Его губы сжались в тонкую линию, а темные глаза, будто ставни, закрылись. Мадлен поняла, что допустила бестактность, извинения уже были готовы сорваться с ее языка, но она промолчала. Не станет она забирать свои слова обратно!
Он выглядел таким надменным, — казалось, все происшедшее не коснулось ни его самого, ни его превосходно сшитого костюма для верховой езды, ни безупречно завитого парика. Новая революционная мода на естественные локоны гораздо красивее, злорадно подумала она, и гораздо практичнее. Можно не сомневаться: граф будет выглядеть просто смешным без своего парика!..