Мадлен забралась на жесткую скамью и с удивлением воззрилась на него. Он не только оделся с совершенно неожиданной простотой — в штаны из оленьей кожи и рубаху с открытым воротом, — но еще и расстался со своим париком. Обычно, когда Филипп снимал свой парик, под ним обнаруживались весьма тонкие и редкие волосенки, и Мадлен почему-то ожидала увидеть нечто подобное и у графа. Но сильнее ошибиться нельзя было! Волосы Люсьена оказались густыми, темными и блестящими, хотя ножницы и прошлись по ним безжалостно, оставив небольшую длину. Мадлен очень хотелось дотронуться до них, чтобы убедиться, такие ли они мягкие на ощупь, как кажутся.
Граф заметил ее взгляд и раздраженно нахмурился.
— Парик выглядел бы нелепо, — пояснил он с едва заметным смущением. — Да и мода на парики, похоже, проходит.
— А мне нравится! — беззаботно отозвалась она — и удивилась, заметив легкий румянец, проступивший на его щеках. Мадлен весело рассмеялась и тут же откинулась назад, потому что лошади, по команде графа, резко тронулись с места. Она, не удержавшись, поддразнила его: — Похоже на ежика.
Очевидно, он обиделся, потому что долго не произносил ни слова, но потом прервал молчание и сообщил, что под ее сиденьем имеются одеяла — на случай, если станет холодно. К счастью, утро оказалось погожим, и день тоже обещал быть теплым. Местность вокруг выглядела более дикой и холмистой, чем в родной графу Нормандии, и более лесистой. Дуб, ясень, бук и вяз покрывали холмы зелеными шлемами, а над их зыбкой поверхностью возвышались статные сосны.
Путешественники добрались до Ренна поздно вечером и остановились на скромном постоялом дворе в пригороде. К удивлению Мадлен, граф назвался ее фамилией — Вобон — и сказал хозяину, что они брат и сестра. Заведение никак не отвечало его обычно высоким требованиям, и Мадлен была еще больше удивлена, когда он объявил о своем намерении задержаться здесь на день. Естественно, ее это не порадовало: она не хотела медлить. Но граф был все это время так заботлив, что Мадлен не стала спорить. Когда он заявил, что устал и хочет отдохнуть, она про себя подумала, что граф не выглядит таким уж уставшим, но вслух ничего не сказала. Однако наутро ей пришлось изменить свое мнение: у Люсьена был такой вид, будто он всю ночь не смыкал глаз. Когда Мадлен высказала свое беспокойство, граф виновато улыбнулся.
— Я действительно мало спал, — сообщил он. — У меня были некоторые дела.
— Ночью? — спросила она — и покраснела, догадавшись, что это могли быть за дела. Мадлен испытала чувство разочарования и, к своему удивлению, обнаружила, что ревнует.