— Нет необходимости.
— А вы не хотите узнать, что с ней случилось?
— Ведь я же сказала, что никогда ее не видела.
— Но у нас есть ее анализ ДНК, и я могу привезти сюда целую кучу следователей, которые прочешут каждый домик и каждый вагончик в кемпинге, пока не найдут хотя бы один волос, который совпадет с ее анализом. И тогда я вам не позавидую. Вы окажетесь в ловушке!
— О Господи! — воскликнула женщина. Казалось, что его слова ее скорее раздражают, нежели пугают. Он отлично понимал, что блефует, что никто никогда не разрешит ему провести такой обыск, не имея почти никаких на то оснований. И похоже, она это тоже понимала.
— Ты что, первый день работаешь или?..
— Речь идет об убийстве!
— А для меня речь идет о том, что здесь бывает от десяти — пятнадцати до нескольких сотен гостей ежедневно. — На ее лице читалось некоторое волнение. Она отложила в сторону вязание и для подтверждения своих слов размахивала руками. — Молодые и старые, толстые и тонкие, норвежцы и шведы, и все остальные цвета радуги, они приезжают, спят несколько часов, а потом едут дальше. И если кто-нибудь желает перед отъездом развлечься с дамочкой, то он не приведет ее ко мне для знакомства. Он входит, заполняет регистрационный бланк, который никто никогда не проверяет, платит по счету, получает ключ и исчезает вместе с девчонкой, и делает то, что собирался. А когда они уезжают — это не мое дело. Лишь бы убрались до двенадцати часов следующего дня. Я только рада, что не надо смотреть на те же рожи еще раз, понимаешь? Мое дело — регистрация, оплата, выдача ключей, организация стирки и уборки. Вот такая штука, господин Валстрём.
— Валманн.
— Какая, к черту, разница!
— Вы их прикрываете. Сутенеров. Реальных заправил.
— Я никого не прикрываю. Но я и не питаю особых надежд на исправление мира. Именно поэтому я и не работаю в полиции. — Она криво усмехнулась.
Валманн вытащил фотографию Эви.
— А вот эта. Вы ее знаете?
— Надо же! У тебя их что, много?
— Только две, пока.
Она взглянула на маленькую фотографию и слегка прищурилась.
— И эту тоже никогда не видела.
На этот раз пауза была несколько длиннее, и одной рукой она поправила непослушные волосы.
— Я думаю, что это неправда.
— Думайте, что хотите.
— У нас, полицейских, чутье на тех, кто хитрит и обманывает.
— А зачем мне хитрить? Ведь она еще совсем подросток…
— Вот именно. Они самые уязвимые, фру?..
— Карусель. Биргитта Карусель, если вы настаиваете.
— Эта система действует и по-другому, и вы это знаете, Биргитта. Беспомощных, избитых девушек продают из одной страны в другую как рабов. Кемпинг на границе очень хорошо подходит для перевалочного пункта. Их перевозят из борделя в массажный салон или от клиента к клиенту, как скот. Они не знают языка. У них нет документов. Они пленницы. Многие из них несовершеннолетние. И некоторым из них вы могли бы помочь, дав мне кое-какие сведения. Прежде чем с ними случится то же самое, что с этой…