— Звоните в полицию.
— А вы, значит, унаследовали порноимперию и собираетесь продолжать?
— Никакой империи давно нет, — сказал Пер и положил трубку.
Потом позвонила Марика:
— Как ты себя чувствуешь, Пер?
В ее голосе ему послышалось искреннее участие.
— Как чувствую, так чувствую, — коротко сказал он, — мне очень жаль, что я мало был с Ниллой в эти дни. Теперь будет по-иному.
Марика, похоже, пропустила его слова мимо ушей.
— У меня есть новости.
— Хорошие или плохие?
— Хорошие, — сказала она неуверенно. — Сосудистый хирург из Лунда берется оперировать. То ли приятель, то ли сокурсник Стенхаммара. Он считает, что это, как он выразился, «интересная задача», и хочет попытаться удалить опухоль.
Попытаться, мысленно повторил Пер, и где-то под ложечкой у него начал расти тяжелый холодный шар.
— Хорошо…
— Он ничего не может гарантировать. Стенхаммар повторил это несколько раз.
В некоторых африканских странах дети мрут, как мухи, подумал Пер. Как мухи…
— Ты сомневаешься?
— Я не сомневаюсь, Марика. Я тревожусь.
— И я тоже… но у меня есть Георг… Хочешь, чтобы Йеспер приехал и пожил у тебя несколько дней?
— Нет, — сказал Пер. — Пусть пока остается у тебя.
Он посмотрел на свое отражение в темном кухонном окне — усталые, испуганные глаза. Нет, Йесперу не надо сюда приезжать. Пока он не справится с троллем, Йесперу сюда приезжать не надо.
Пришло время цветения, с удовольствием подумал Герлоф. Подснежники, маки, ночные фиалки… А потом дойдет очередь и до сирени.
Свежий и теплый весенний день, до мая еще неделя. Земля, тонким слоем покрывающая каменную громаду острова, была еще влажной, но высыхала прямо на глазах, и он чувствовал по особому запаху в воздухе, как испаряются огромные лужи талой воды в альваре. Всего за пару недель газон в саду превратился из блекло-желтого в изумрудно-зеленый и с каждым днем становился все гуще и зеленее.
Весна кончается, и через несколько недель начнется лето.
«Весна на Эланде бурная и короткая», — вычитал он где-то. Герлоф был очень рад, что ему на этот раз удалось пронаблюдать весну от первых робких признаков до расцвета — причем не просто пронаблюдать, а пронаблюдать, можно сказать, из первого ряда партера, а не из-за тройных стеклопакетов Марнесхеммета.
Стояла сладостная весенняя тишина. Он вытащил в сад еще один стул — на тот случай, если кто-то его навестит, но пока никто не появлялся. Йон Хагман поехал в Боргхольм — сын задумал перекрасить кухню, а Астрид Линдер еще не вернулась из Испании. Эту неделю в Стенвике было почти совсем пусто, но Герлоф видел, что старый «сааб» Пера Мернера стоит во дворе.