Пилюли были и в самом деле действенными — у нее закружилась голова, когда она еще только спускалась по крыльцу. Сияло солнце, показавшийся поначалу знобким весенний ветер оказался даже приятным. Ничто ее не беспокоило — давно она не испытывала такого чувства спокойствия и гармонии.
Небо над Эландом неправдоподобно огромное — ни одной не только горы, но даже холма. Земля и небо. Наверное, именно поэтому эльфы и выбрали это место.
И абсолютная тишина. Ни машин, ни голосов. Только редкое щебетание птиц и шум прибоя с освободившегося ото льда пролива.
Она шла по узкому проселку. Где-то здесь была когда-то еще одна дорожка — даже не дорожка, так, тропинка: узкая колея с травой посередине. Интересно, куда она ведет.
Наконец Вендела нашла эту тропинку, зажмурилась и, как в детстве, несколько метров проскакала на одной ноге с закрытыми глазами.
Когда она открыла глаза, перед ней был старый невысокий каменный забор с закрытой калиткой. Там, за забором, в шезлонге, поставленном прямо на газоне, сидел человек.
Вендела подошла поближе и увидела, что человек этот очень стар — морщинистое лицо, седой венчик волос на лысом черепе. На шее, прямо под подбородком, — толстый шарф, ноги обернуты одеялом. На коленях — объемистая тетрадь. Он сидел с закрытыми глазами, и на лице его блуждала беспечальная улыбка, как у человека, довольного прожитой жизнью.
Он вполне годился ей в отцы, но Генри был чересчур большим непоседой, чтобы вот так сидеть в саду и ничего не делать.
Вендела сначала решила, что старик спит, но не успела она подойти к калитке, как старик поднял голову и посмотрел на нее.
— Я не беспокою? — крикнула она.
— Не больше, чем кто-либо другой, — загадочно ответил старик и спрятал тетрадь под одеяло.
У него был негромкий, но внушительный голос, как у человека, привыкшего командовать. У Макса тоже такой голос.
Таблетки, очевидно, продолжали действовать — она смело открыла калитку и вошла в сад.
— Сижу и смотрю на бабочек, — доверительно сообщил старик, когда Вендела подошла поближе. — И думаю кое о чем.
Он вовсе не собирался шутить, но Вендела почему-то рассмеялась — и тут же застеснялась.
— Меня зовут Вендела, — быстро сказала она. — Вендела Ларссон.
— А я Давидссон. Герлоф Давидссон.
Вендела никогда раньше не слышала такого имени. Оно показалось ей необычным.
— Герлоф… это немецкое имя?
— Думаю, когда-то было голландским… у нас в роду многих так звали.
— А вы здесь круглый год живете?
— Теперь — да. Буду жить… пока не вынесут.
Она опять не к месту засмеялась:
— Тогда будем соседями. — Она показала рукой в направлении виллы, но тут же опустила. Рука почему-то дрожала. — Мы как раз переехали в дом у каменоломни. Я и муж. Его зовут Макс. Мы тоже здесь будем жить.