— Сделай мне.
Стивен оторвался от газеты. Дэйви посадил розовые фигурки, добытые из шарика, на стол и пододвинул две из них поближе к Стивену, пытаясь соединить их.
— Что?
— Сделай!
— Что ты хочешь?
Дэйви скривил лицо:
— Они не слепляются! Почему они не слепляются?
Он напрягал пальчики, пытаясь соединить две фигурки, точно сила здесь имела решающее воздействие.
— Они и не должны слепляться.
Дэйви смотрел на фигурки с возрастающим неодобрением.
Стивен собрал с полу фигурки, нашел у стенки откатившийся красный резиновый мячик, бросил мячик и сбил одну из фигурок, бросил еще раз и сбил еще две.
— Понял? Вот так в них играют.
Лицо Дэйви выражало уже явное отвращение.
— Хочешь попробовать?
Дэйви помотал головой, постепенно осознавая, что потратил большую часть своих деньрожденных денег на нечто совершенно не заслуживающее интереса.
— Не хочу, — проговорил он со слезами в голосе. — Хочу свою «Кёрли-Вёрли».
— Когда мы будем уходить, мы ее заберем.
Еще не закончив, Стивен уже знал, что за этим последует.
— А когда мы будем уходить? Я хочу уже уходить!
— Скоро.
— Я хочу прямо сейчас!
— Дэйви, еще минутку.
Вместо ответа Дэйви бросился на грязный пол и стал колотить по нему руками и ногами.
— Заткнись! — крикнул ему Стивен, но было уже поздно.
В дверях появился Оливер, и им пришлось убраться.
Дождь прекратился, и солнце светило изо всех сил, но машины все равно окатывали грязью зазевавшихся пешеходов.
Стивен понимал, что Дэйви с трудом поспевает за ним, но ему было наплевать. Он волочил младшего брата за собой, не обращая внимания на похныкивание и не замечая, что тот почти бежит. День насмарку. Они бывали в Барнстепле трижды в году: на Рождество, за покупками к школе в августе и на дни рождения. День рождения Стивена в декабре совпадал с рождественской поездкой, сегодня первое марта — день рождения Дэйви, — значит, до тех пор, пока мать привезет их сюда снова, причитая по поводу того, с какой скоростью у Стивена растет нога и рвутся рубашки, пройдут еще долгие месяцы.
А чего удалось достичь? Грубо срисованная карта да враг в лице Оливера — вряд ли он снова пустит в архив, а то и в саму библиотеку. Глупый Дэйви с его глупыми игрушками.
Но в безликой толпе прохожих Стивен вдруг стал различать лица — точно впервые обнаружил, что толпа состоит из отдельных людей.
Кто они, все эти люди? Фермеры? Аптекари? А может, извращенцы и убийцы?
Стивен вдруг испытал странный интерес к прохожим, приехавшим в Барнстепль за покупками. Эйвери тоже ходил за покупками. И соседи считали его нормальным. В книжке, которую Стивен читал под одеялом, приводились отзывы друзей и даже членов семьи, совершенно ошеломленных тем, что их обыкновенный сосед, сын, брат, кузен оказался маньяком-убийцей. Мысль о том, что кто-то подобный Эйвери разгуливает сейчас по улице, пугала. Стивен осторожно огляделся и покрепче сжал руку Дэйви.