Поезд Вильно-Сувалки прибыл на станцию в четверть одиннадцатого. Станция выглядела затрапезно. Так же затрапезно выглядели и прилегающие к ней кварталы города, причина лежала на поверхности – губерния считалась предпольем в неминуемой войне. В самом факте будущего столкновения с поляками русский генералитет не сомневался, как в общем-то не сомневался в этом и любой мало-мальски интересующийся политикой житель России, достаточно было почитать, хотя бы изредка, иностранные газеты за последние года полтора. Польша, подпитываемая вниманием ключевых правительств Антанты, считала потерю Сувалок делом временным. Впрочем, малороссийский Холм и белороссийский Белосток в Варшаве тоже считали временно оккупированными москалями территориями. Развитие Сувальской губернии касательно индустрии и автодорожной инфраструктуры шло по остаточному принципу. Однако с железными дорогами дело обстояло иначе, их содержали и развивали на необходимом для быстрой переброски войск уровне, средств на строительство новых веток не жалели. Застрявание эшелонов на перегруженных путях Генеральный штаб допустить не мог. А в остальном, Сувалки, в отличие от соседних Гродненской и Холмской губерний оставались слаборазвиты.
В конце русско-польской войны из Сувальского воеводства начался массовый отток коренного польского населения. Крупнейшие Варшавские и Краковские газеты взахлёб кричали о неминуемых зверствах бандитов русской армии, вспоминали подавление варшавского восстания Суворовым, перечисляли правду и вымыслы о российской имперской политике и вековые беды польского народа. Газеты калибром поменьше исправно эти материалы перепечатывали, призывали к оружию, к защите земель Малой Польши до последнего человека и уповали на обещание Лондона не бросить в этот трудный час союзников. Когда в воеводство вступили русские части, бегство местного населения приобрело головокружительные масштабы. Доходило до сожжения домов и целых кварталов дабы не досталось ненавистным москалям. Солдатам врангелевских дивизий не единожды приходилось пресекать поджоги бросаемых деревень и вывоз культурных ценностей. В поджогах в Варшаве естественно обвинили русскую армию.
К концу 1923 года бывшее Сувальское воеводство почти обезлюдело. А с 1924-го русская военная администрация начала проводить политику вытеснения оставшегося польского населения, продолжавшуюся вплоть до конца десятилетия. Был введён запрет на польский язык и большинство польских названий, исключая топонимы. Да и то, часть топонимов, особенно в восточных уездах губернии вскоре стали русскоязычными. Взамен коренных сувальцев в новообразованную губернию хлынули переселенцы из Белороссии, Малороссии, средней полосы Великороссии. Хлынули, привлечённые свободной раздачей пахотных земель и возможностью заработать на новых стройках. Теперь в губернии поляков проживало менее десяти процентов от общей численности населения.