Тронулись в путь мы лишь под вечер, когда все сборы и проверки были закончены. Люди вереницей потянулись прочь из проклятого города вслед за Странником, уверенно продвигавшимся через опутавшие окрестности заросли диких трав и кустарников, ориентируясь на ведомые ему одному вехи и знаки. Я и Мэтр замыкали "караван", причем: я следила за тем, чтобы никто не отстал, а он чтобы не исчезла я...
Только по ночам, когда мы устраивались на ночлег у костров, мне удавалось поговорить со Странником. Он терпеливо выслушивал все, что я выплескивала из себя, все мои страхи и кошмары, которые описывала заплетающимся от усталости языком, постепенно успокаиваясь по мере рассказа, и засыпая под его надежной охраной. Hо одну тему мы упрямо не затрагивали: близившуюся схватку с Повелителем Снов...
Мы оба знали, что как только с нас спадет бремя обета, и горожане выйдут к людским поселениям, придется вернуться в нашу войну, хотя то, что мы делали сейчас, вероятно, тоже было ее частью, ибо сопротивляясь тьме - мы проявляли непокорность Ему. Если изначально в Игре мы должны были лишь отстаивать свои жизни cо смирением принимая выпавшие нам карты, словно на перепутье перед сфинксом, решая его заковыристые задачи, то теперь Игроки попытались сами подкинуть сфинксу загадку.
Однажды я решилась спросить Странника, как можно самой найти двери в нужный мир. Он долго медлил с ответом, но потом выдал странную фразу: "Иногда зеркала играют роль Ворот. Все пути лежат внутри нас, а зеркало единственная вещь, которая позволяет нам заглянуть в себя, надо только уметь видеть истину в глубине, через слои отражений".
По нашим подсчетам мы скоро должны были выйти к поселениям людей, если, конечно, за то время, что мы были отрезаны от всего мира в Тауне, их границы не сместились дальше на север. Я каждый день, перед привалом бродила среди беженцев, украдкой вглядываясь в их лица. Однажды я поймала странный взгляд одной из женщин, но стоило мне подойти к ней поближе, как она потупила глаза вниз и попыталась сделать вид, что занята устройством на ночлег. Я попыталась завязать разговор, так как что-то в ней меня сильно насторожило, хотя мое звериное чутье было сильно притуплено зельем, которое мне приходилось принимать, что бы не испытывать потребности к перевоплощению. Мэтр настаивал на приеме "лекарства", так как считал, что присутствие волка в лагере может привести в панику и без того усталых и напуганных людей.
Женщина отмалчивалась, и мне так и не удалось рассеять свои сомнения на ее счет, благодаря вмешательству Мэтра, который отчитал меня за самоуправство.