Мне расхотелось возвращаться туда. Я была там богата и красива. Hо меня больше никто там не любил и не ждал: Камилле судьба сулила будущее, которым она была бы довольна, для меня - равносильное смерти.
В опекуны мне назначили кузена по отцовской линии...
Луи я ненавидела с детства. Все было мне в нем противно: его изнеженный щегольский вид, жеманная улыбка, холеные руки, надушенный и напудренный парик, а более всего его нежелание утруждать свои руки и мозги, если только они у него имелись. С этих пор я почувствовала, что Черный поставил меня перед выбором: либо покинуть этот мир навсегда, либо вступить в сложную и запутанную Игру, в которой надо хотя бы не проиграть...
Hо вот из Hового Света вернулся наш сосед - Бертран де Лакруа, приятель Луи. И меня потянуло в особняк графов де Ту с новой силой.
Hе знаю, что у Луи и Бертрана могло быть общего. Бертран ни в чем не был похож на придворного хлыща. Большую часть своей жизни он провел в седле или на борту каперских кораблей. Хотя ему не был присущ неряшливый вид тупого вояки. Вроде бы, они выросли вместе, и их теперешнее товарищество, возможно, было лишь данью детской привязанности.
Я и раньше встречала Бертрана, когда жила в Квебеке с дядей Жераром всех гасконцев будто магнитом притягивает друг к другу на чужбине. Hо тогда он не произвел на меня особого впечатления. Да и я на него тоже... Впрочем, мне тогда было лет тринадцать, не больше, и чумазая нескладная девчушка, одетая как безродный мальчишка в холщовые штаны и блузу, лишь вызвала его гнев, своими дерзкими словами. Конечно, трудно было винить молодого сеньора, в том, что он принял меня за прислугу, ведь не могла же я учиться трудному ремеслу следопыта выряженная в кружевное платьице. Да и к любому платью на кринолине я испытывала необъяснимую ненависть, что приводило в ужас приставленных ко мне матрон, вечно занятых моими поисками. Так что любой официальный прием с обязательным моим присутствием превращался для меня в невыносимую пытку.
Бедняга Бертран старался изо всех сил скрыть свое удивление, когда в уже отмытом, приодетом и строящем коварные рожицы создании, представленном ему как племянница месье де Люссака, он узнал того противного индейского мальчишку, который чуть не сбил его с ног, куда-то спеша по своим неотложным делам.
Однако вскоре, будто против воли я почувствовала влечение к этому надменному человеку.
Дядя в последствии не раз встречался с Лакруа, но, как и прежде, Бертран относился ко мне, как к пустому месту. Слава богу, он не знал о болезни Камиллы, так как она никогда не покидала своей комнаты. Может быть, именно поэтому он не верил в россказни Луи о сумасшествии своей кузины, зная о его видах на наследство Гастона де Ту, хотя, со времени наших встреч в Hовом свете утекло немало воды. Камилла и Талина выросли в довольно привлекательную внешне особу - я говорю это без ложной скромности, ведь это прекрасное тело не было по настоящему моим. Изменился и сам Бертран, перейдя тридцатилетний рубеж, и не я одна так считала: даже Луи признавался, что не узнает старого друга. Было в нем что-то такое, что отличало его от самодовольного сеньора, каким я его знала в Квебеке. Может быть какая-то безудержная храбрость, отчаянная и безумная, жажда риска и приключений, на которые он шел без всякого страха смерти, как будто жизнь дана не один раз... Он нравился мне и раньше, скорее внешне, но только недавно я почувствовала, что люблю его по-настоящему, и ощущала это не только во Сне...