Подойдя к кровати, Лаура попробовала рукой матрац. Жестковато, но достаточно упругий.
— Только уволь, дорогой, никаких гарантий насчет моих спальных привычек я тебе дать не могу. Если проснешься от храпа или пинка, коленкой в пах, сам будешь виноват.
Она возмущенно вздернула маленький подбородок, уловив искры смеха в бесстыжих шоколадных глазах. Все это говорилось отнюдь не с тем, чтобы развлечь «муженька» на ночь.
— Быть может, ты будешь так добр и покажешь, где тут вода и то, что называется туалетом?
Вспомнив бодрый комментарий о местных удобствах, она уже приготовилась мысленно к вылазке в темный сад и не поверила, услышав добродушное:
— Ты миновала дверь в ванную по дороге сюда.
Едва смея надеяться, что Джесс не разыгрывает ее, Лаура схватила чемоданчик в охапку и заторопилась к заветной двери. Все еще опасаясь, что та выводит прямиком на какие-нибудь негостеприимные задворки, она вздохнула с выстраданным облегчением. Вспыхнувший свет озарил сияющий кафель небольшой комнаты, снабженной всей необходимой сантехникой, включая душ.
Все, о чем можно было мечтать среди ночи, — это принять душ и почистить зубы. Раздевшись, она скептически повертела в руках простую ночную сорочку, которую упаковала, пребывая в прекрасном заблуждении насчет персональной постели, и остановилась на длиннющей футболке и потертых джинсах.
К чему лишний раз дразнить молодого кота, которому, чтобы возбудиться, никакая любовь не требуется? Пусть она ему не нравится, пусть он даже питает отвращение к тому, что подразумевается под ее «характером»… Нужно быть круглой дурой, чтобы не замечать искр, которые с треском проскакивали между ними, как только начинается очередная прелюдия к «любовным играм».
Наверняка Джесс не хуже нее отдавал себе отчет о непрошеных побочных эффектах алхимического свойства, сопровождавших их общение. И самое отвратительное, что он использует это отнюдь не в благовидных целях.
Лаура содрогнулась от омерзения. Как бы ни действовал на нее этот сатанинский искуситель хотя бы раз в жизни… Нет! Она никогда не сможет жить с унизительным сознанием, что ее плоть (что уж тут вспоминать о душе!) — лишь жалкий муляж обворожительной, но неверной Элен.
Завтра будет подведена последняя черта. А пока оставалось лишь убедиться, что ее экипировка не оставляет сомнений в твердости принятого решения держать законного супруга на расстоянии взведенного курка.