Внезапно я поняла, с кем — или, точнее, с чем — он говорил. На столе напротив него стоял новехонький механизм, большая деревянная коробка с множеством металлических деталей наверху, в том числе горизонтальным веретеном с насаженным на него восковым цилиндром. Я знала, что это устройство способно — невероятно, но правда — записывать и воспроизводить речь.
— Это фонограф? — взволнованно спросила я.
— Он самый.
— Я читала о подобных устройствах! Мистер Эдисон поистине гений. Для чего вы его используете?
— Для ведения дневника.
— Дневника? На фонографе? Это превосходит даже скоропись! Можно мне что-нибудь послушать?
— Разумеется. — Он встал, чтобы переключить фонограф на воспроизведение, но с сомнением остановился. — Хотя, пожалуй, нет. Записи на этих цилиндрах касаются моих пациентов, миссис Харкер, так что было бы неудобно…
— Да! Понимаю! — Я постаралась смягчить его неловкость. — Дневник — крайне личный документ. Ваши мысли насчет пациентов, конечно же, не подлежат огласке.
— Именно так. Благодарю вас.
— Возможно, вы могли бы запустить для меня всего одну часть.
— Какую именно?
— Вы заботились о моей дорогой подруге Люси до самого конца, правда?
— Да, заботился.
— Я хочу услышать, как она умерла.
Его лицо исказилось гримасой внезапного ужаса, и он ответил:
— Нет! Нет! Ни за что на свете я не позволю вам узнать эту ужасную историю!
Меня охватило мрачное зловещее предчувствие. Очевидно, мне предстоит раскрыть еще много тайн, касающихся смерти Люси.
— Если я могу помочь вам, доктор, в нашем общем стремлении найти этого отвратительного графа, то должна знать все, что вы способны рассказать. Доктор Ван Хельсинг уже изложил мне события, приведшие к смерти Люси. Я в курсе, что это нечестивое существо лишало ее крови раз за разом. Несмотря на все ваши усилия, она скончалась. Я только хочу знать подробности, какими вы их увидели, поскольку Люси была очень-очень дорога мне.
Его лицо покрылось мертвенной бледностью, и он, заикаясь, произнес:
— То, что случилось в самом конце, слишком ужасно, чтобы рассказывать, миссис Харкер. Я не хотел бы, чтобы вы услышали мой отчет о событиях. Нет! Пусть этим займется доктор Ван Хельсинг, когда вернется. — Его рука задрожала.
Мой взгляд упал на большую стопку отпечатанных страниц на столе. Они были мне прекрасно знакомы.
— Я вижу, к вам попали копии, которые я сняла со своего дневника и записей мужа и передала доктору Ван Хельсингу.
— Да. Не терпится взглянуть на них, но до сих пор не представлялось возможности. Профессор отдал их мне перед самым отъездом.