Вернувшись домой, Эйлит подробно рассказала о случившемся Голдвину, но, вместо того чтобы утешить жену, он громко расхохотался.
Перестав расчесывать волосы и отложив гребень, Эйлит обиженно надула губы. Бесчувственный муженек с чашей меда в руке лениво развалился на кровати.
— Не вижу здесь ничего смешного, — фыркнула она. — Подумать только! Они хотят, чтобы мы нанесли им визит!
— Вот именно. — Голос Голдвина охрип от смеха. — Пока ты разбиралась с курами, норманн приходил ко мне в кузницу познакомиться. Он сказал, что ты выглядела расстроенной и что он искренне сожалеет, если чем-нибудь обидел тебя. И настаивал на том, чтобы мы вскоре отужинали у них. — Он лукаво сверкнул глазами.
— Но, Голдвин, я не могу!
— Скрываться всю жизнь в стенах этого дома в надежде избежать встречи с соседями ты тоже не сможешь. — Рассмеявшись, Голдвин наполнил опустевшую чашу медом. — Они хоть и норманны, но производят впечатление порядочных людей. Его зовут Оберт, и он надеется заработать на поставке вина королевскому двору. Всем известно, что король Эдуард предпочитает бургундское элю.
Пока Голдвин говорил, отчаяние Эйлит сменилось тревогой. Размеренно расчесывая длинные пряди волос, она пыталась собраться с мыслями. Голдвин несомненно прав: нельзя же постоянно прятаться от соседей. Лучший выход из положения — свести случившееся к шутке. Смех — прекрасное средство от подозрительности и настороженности. Правда, только в том случае, если не ты сам оказываешься посмешищем.
— Ты познакомился с его женой? — как бы невзначай поинтересовалась Эйлит.
— Нет. Она была занята с прислугой. Но я узнал, что ее зовут Фелиция и что благодаря старой няньке-англичанке она недурно изъясняется на английском.
— Она очень красивая. — Отложив расческу, Эйлит сняла серую шерстяную блузку и небрежно швырнула ее на стул. Ей хотелось сбросить всю одежду на пол и разрыдаться. Заслонив лицо прядями распущенных волос, она принялась выбирать мелкие соломинки, все еще торчавшие из юбки.
Голдвин поставил чашу с медом на пол и поднялся с кровати. В следующую секунду Эйлит ощутила на своих плечах приятную тяжесть его мозолистых ладоней, шею обожгло учащенное жаркое дыхание.
— Я уже нашел ту красоту, которую искал, — прошептал он, поворачивая жену к себе лицом. — Пора ложиться. Жду не дождусь, когда мы снова верхом на белой молнии отправимся в волшебную Валгаллу.
Эйлит невольно улыбнулась. Упругая выпуклость ниже пояса у Голдвина говорила о его чувствах и желаниях красноречивее любых слов. Именно сейчас Эйлит ощутила насущную потребность любить и быть любимой, быть нужной. Обвив руками шею мужа, она прижалась к нему всем телом, чувствуя, как в глубине ее существа зарождается желание. Голдвин, задыхаясь от возбуждения, простонал ее имя.