Но, несмотря ни на что, уверенность в победе над северными варварами прочно обосновалась в дружном коллективе его 2-й роты 4-го охранного полка. Артиллеристы, их соседи по форту, а фактически его полноправные хозяева, в большинстве своем так же разделяли мнение пехотных. Как и минеры. Но только до того черного дня, когда до них дошло известие о страшном разгроме японского флота.
Вначале было объявлено, что было морское сражение, в котором обе стороны имели потери. Японцы — незначительные, а русские потеряли несколько больших кораблей. Сперва все радовались. Потом… Потом, дней через шесть или семь это было: вернулся на катере из Йокосуки артиллерийский подполковник Хонда, заместитель коменданта форта. Офицеры затворились у себя и очень долго не выходили. Шумели и спорили о чем то… С солдатами взвода Като даже не провели тогда положенное занятие по стрельбе. Вечером же, когда офицеры уже много выпили, стоявший на посту у бруствера над внутренней пристанью форта Като, оказался свидетелем неожиданного происшествия. Расположенная неподалеку стальная дверь в цоколе потерны вдруг распахнулась и из нее выскочил лейтенант Арима, командовавший крупнокалиберными гаубицами. Вид у него был сумасшедший. Он кинулся к себе, где, как потом говорили, хотел сделать сеппуку офицерским мечем. Но другие офицеры успели вовремя. Его скрутили и посадили на время под арест.
С того вечера, среди солдат стали ходить разные мрачные слухи. Которые и обрели под собой вполне конкретные основания, когда капрал Овада вернувшись из увольнения привез с собой переписанную статью из запрещенной газеты. Под большим секретом он показал ее и кое-кому из рядовых. Из статьи под названием "Гибель морского дракона" следовало, что их Соединенный флот не просто потерпел поражение, а наголову разгромлен. Япония потеряла практически все свои лучшие корабли, погибли три адмирала и с ними около шести тысяч человек моряков…
Вскоре Оваду разжаловали в рядовые. Лейтенант Хиро, зачитавший приказ и лично сорвавший лычки с формы капрала, разъяснил солдатам, что несмотря на поражение флота, потери его будут в ближайшее время восполнены, а на боеспособности армии и неприступности береговой обороны они и вовсе никак не сказались. Поэтому за распространение паникерских настроений приказано предавать военнослужащих военно-полевому суду, и что Оваде еще зачли его былые заслуги…
Конечно, старого товарища было жаль. Тем более, что вскоре его списали с форта. И по намекам офицеров можно было понять, что дальнейшая служба тому предстояла в Маньчжурии или Корее. Печально. Там он мог погибнуть…