Мадий, обычно мрачный и суровый, встретил сына с нескрываемой радостью. Хромая, опираясь на суковатую палку, он повел Фамира к просторному шатру, который белел среди других, подобно новому парусу на реке. Вокруг шатра толпились дети. Одни заглядывали в щели, другие смело протыкали войлок, чтобы посмотреть в дырочку, третьи, стоя у входа, просили:
― Сыграй нам, Голубой Цветок!
Мадий цыкнул, и детвора унеслась, как стая вспугнутых воробышков.
― Пойдем, посмотришь, какое сокровище я приготовил тебе, ― предложил Мадий, явно довольный тем, что дождался наконец Фамира.
Его обветренное морщинистое лицо с расплющенным носом и редкой всклокоченной бородой выражало гордость и самодовольство. Низкорослый, квадратный, он казался обломком скалы, на который поставили большую голову, позабыв сделать шею.
― Кто же там? О ком ты говоришь?
― Сын мой, тебя ждет китайская принцесса.
― Ты шутишь, отец!
― Смотри и удивляйся! Это настоящий цветок!
Мадий отдернул полог, и Фамир увидел прелестное тоненькое существо в голубом шуршащем шелке. Принцесса и в самом деле была похожа на цветок с маленькой изящной головкой на тонкой смуглой шее. Принцесса вскочила и отбросила игральные кости, которыми забавлялась со своей служанкой. Низко склонившись перед вошедшими, она прижала к груди смуглые пальчики с длинными красными ногтями и произнесла приветствие приятным, певучим голосом.
― Поистине цветок! ― согласился Фамир. ― Впервые вижу такую! Совсем не похожа на сакских женщин. Маленькая, тоненькая, как тростиночка. А руки какие крохотные, и кобылицу не подоит. Ногти длинные. С такими ногтями никакой работы не сделаешь. Зачем она здесь, отец? Откуда она?
― Тебе не верится, сын мой, а ведь эта китайская принцесса ― твоя невеста.
― Невеста? На что мне она, отец? Ей няньки нужны. Для нее нужно дворец построить. Она в шатре захиреет.
― Привыкнет! Живет, не жалуется... Разве ей плохо здесь? Я велел ее хорошо кормить. Ничего не жалею. Каждый день посылаю ей ягнят. Дочерей так не кормил. Одно слово ― принцесса. Сколько времени прошло, а наши женщины всё приходят смотреть на нее. Удивляются: все у нее по-особенному, все как положено в великом царстве Чжоу.
Пока мужчины говорили о чем-то непонятном, принцесса с далекой реки Хуанхэ молча склонилась перед ними. Наконец Мадий догадался, знаком дал понять, что следует сесть. И тогда принцесса села на тростниковую китайскую циновку и жестом указала им место против себя. Затем она шепнула что-то своей служанке, и та поспешила подать блюдо с угощениями, принесла расписные чащи с питьем. Это был кумыс. Его готовили в шатре Мадия, и служанка каждый день приходила за ним.