— Так что же вы предлагаете, сэр?
Он оглянулся через плечо на генерала-летчика. Тот без единого слова открыл кейс, достал папку и подал ее министру, который стал листать содержимое.
— О'кей, вот тут сказано, что у этого Свифта в анамнезе серьезное злоупотребление.
— Он крепко пил в свои двадцать и позже, — уточнила Люсиль.
Министр обороны пожал плечами:
— Пьяница — это навсегда. Можем сказать, что он перешел на кокаин и поставлял его богатеньким деткам в Колумбийском. Бюро готовило его арест у него на точке в Гарлеме, но он сумел со своими дружками захватить агентов врасплох и убить полдюжины. Как вам такая легенда?
Люсиль попыталась найти дипломатический ответ:
— Есть несколько проблем. Во-первых, бюро обычно не…
— Подробности меня не интересуют. Устраните проблемы и скормите легенду Ван-Кливу и бывшей. Может, они настолько потеряют сочувствие к Свифту, что выдадут нам, где он прячется. И кстати, прессе скормите ту же историю. Тогда можно будет развернуть охоту по всей стране.
Люсиль покачала головой. Трам твою тарарам, одно дело — информировать министра обороны, и совсем другое — принимать от него распоряжения. Этот клоун полагает, что может командовать правоохранительной организацией?
— Не уверена, что это удачный подход, — сказала она. — Я думаю, надо бы связаться с директором бюро…
— Не волнуйтесь, директор возражать не станет. Я с ним поговорю, как только вернусь в Вашингтон.
Министр закрыл папку, отдал ее генералу авиации, повернулся на каблуках и вышел из конференц-зала — генерал следом.
Люси возмущенно вскочила.
— Минуту, господин министр! Надо еще раз подумать…
Он даже не обернулся — просто вскинул руку на прощание, проходя к двери.
— Времени нет думать, Люси. Когда война началась — воюешь тем, что есть.
Дэвид бывал в доме Эйнштейна на Мерсер-стрит, когда писал «На плечах гигантов». Поскольку здесь жили преподаватели, дом не был открыт для публики, но когда Дэвид отправил специальный запрос с объяснением своих целей, институт фундаментальных исследований дал ему разрешение на получасовой визит. Для Дэвида это оказалось бесценным. Большую часть отведенного ему времени он провел в кабинете на втором этаже, где были написаны почти все работы Эйнштейна последних лет. Три стены этой комнаты от пола до потолка были заставлены книжными полками, а венецианское окно четвертой выходило на задний двор. При взгляде на стоящий у окна стол у Дэвида как-то странно кружилась голова, ум устремлялся на полвека назад, и он практически видел Эйнштейна, сгорбившегося за этим столом, скребущего авторучкой по бумаге многие часы, заполняя страницу за страницей метрикой пространства-времени и тензорами Риччи.