Нет, черт подери, она опять заваливается в бред!
— Нет, спасибо, — вежливо отказалась Кэндис, стараясь сохранить остатки самообладания. — Где Глория? — спросила она без особой надежды.
— Вышла прогуляться с моим братом.
Ну точно маньяк! Какой брат? С кем бы Глория пошла гулять — Кэндис бросила взгляд на наручные часы — в половине третьего ночи?!
— Я бы тоже хотела прогуляться, — зло сказала она и огляделась в поисках чего-нибудь тяжелого.
— Ты уверена? — с сомнением спросил Брэндон. — Прости, но выглядишь ты не очень.
Кэндис едва не взорвалась от возмущения. Да как он смеет?!!
— Как я здесь оказалась? — спросила она, подбираясь поближе к массивной вазе дымчатого стекла.
— Вот видишь. На выставке тебе стало плохо, помнишь?
— Да. Смутно.
— А моя квартира как раз над выставочным залом...
— Почему Глория не отвезла меня домой?
— Она сказала, что у тебя могут быть проблемы с родителями, если ты... явишься домой в бессознательном состоянии.
Кэндис усмехнулась: что правда, то правда. Уж лучше совсем не ночевать дома, чем появиться там в недостойном виде.
— И у нее тоже — если она притащит подругу. Опять-таки в бессознательном состоянии. И вот — ты здесь. По счастью, среди гостей был врач, он осмотрел тебя, сказал, что все в порядке, только нужно отдохнуть.
— Я ничего не понимаю. — Кэндис села в кресло с таким видом, будто установила американский флаг на Луне.
— Я тоже. Почти. Кроме того, что ты сорвала мне открытие выставки.
— Как?!
— Ну... причинила некоторые разрушения и устроила переполох. Знаешь, как все перепугались? После этого трудно было продолжать вечер в легкой атмосфере.
— Так это была твоя выставка? — переспросила Кэндис.
— Да.
— И поэтому в той комнате, — Кэндис махнула рукой в сторону двери, из-за которой появилась, — столько фотографий?
— Да, конечно.
— Вот это да...
Брэндон покачал головой. Кэндис почувствовала себя неразумным, эгоистичным ребенком. Ей сделалось неприятно оттого, что он так на нее смотрит, и в то же время оттого, что она его к этому подталкивает.
Терзания ее были прерваны приходом Глории. Глорию сопровождал молоденький, лет двадцати-двадцати двух парень, чем-то неуловимо похожий на Брэндона. Точно — брат. Глория выглядела счастливой, такой счастливой, какой Кэндис уже тысячу лет, может, со школьного выпускного бала, не видела свою подругу.
— О, Кэнди! Ты уже с нами? — прощебетала Глория.
Более несовместимые понятия, чем «Глория» и «щебетать», отыскать сложно, но именно это Кэндис увидела — и услышала.
Бред постепенно терял оттенок кошмара, упорядочивался и превращался в реальность. Кэндис пока еще чувствовала себя в ней чужой, но понимала, что с этой действительностью уже можно наладить какой-то контакт.