— Ты же знаешь, что он убил Джона не намеренно, так почему тебе нельзя любить его? — снова спросил Ник.
— Что подумают люди?
— Почему тебя это беспокоит? Прав человек или нет, люди всегда будут болтать.
— Я не могу испортить репутацию семьи. Бэннинг принес ей достаточно вреда своим ухаживанием за Эйвис и связанной с ним дуэлью.
— С тех пор как это случилось, прошло уже больше двух месяцев, — рассмеялся Николас, — и это явно никого уже не беспокоит.
— Меня беспокоит. Мою мать беспокоит.
— Почему?
Дженнет осушила второй бокал бренди.
— Потому что я обещала отцу, что никогда не совершу ничего, что могло бы запятнать честь семьи. И я не выйду замуж ни за игрока, ни за охотника за состоянием.
Николас протяжно вздохнул и притянул Дженнет к себе.
— Значит, у его смертного одра ты дала такое обещание?
Дженнет кивнула, и ее глаза наполнились слезами.
— Ник, это было всего через месяц после несчастного случая с Джоном. Отец заклинал меня быть более осмотрительной. Он не хотел, чтобы имя матери пострадало из-за какого-то моего поступка. Он не хотел, чтобы я совершила ошибку.
— Отец хотел для тебя только счастья, — шепнул он ей.
Дженнет моргнула, стараясь проглотить слезы.
— Как ты можешь знать, чего хотел мой отец?
— Дженнет, — Николас обнял ее за плечи, — твой отец был замечательным человеком. Он заботился обо мне больше, чем мой собственный отец. И не забывай, что у меня есть дочь. Я хочу для нее только счастья. Плевать мне на скандал, если я знаю, что Эмма найдет свое счастье с хорошим человеком.
— Спасибо тебе.
Но Дженнет знала, что не должна мешать Мэтью и Мэри. Они оба хорошие люди, хотя Мэри, возможно, слишком молода, но она повзрослеет. Они станут любящей парой, и у них будут чудесные дети. А она сама сделает то, что обещала себе, — оставит Мэтью в покое.
— Еще бренди? — предложил Николас.
— Еще бокал. Я наконец начинаю согреваться.
— Джен, меня всегда восхищала твоя способность пить. Не многие женщины в состоянии выпить три бокала бренди.
Легкое головокружение говорило Дженнет что ей, вероятно, следует отказаться от третьего бокала, но в этот вечер ей было нее равно. Она не собиралась возвращаться на праздник, так что никто не узнает, что она слегка пьяна.
Она пила бренди, и ее наполняло умиротворение.
Ник все еще обнимал ее, согревая и оберегая, и ей было чертовски стыдно, что она не чувствовала к нему ничего, кроме сестринской привязанности. Какой-нибудь женщине он будет изумительным мужем.
Неожиданно кто-то кашлянул, и они отпрянули друг от друга.
— Мэтью!
— Похоже, нас поймали, — тихо усмехнулся рядом с ней Николас.