— Дорогая… — робко начал Морепа.
— Не смейте затыкать мне рот. Господь свидетель, оплачивать услуги ста тринадцати бездельников и каждый день кормить сто десять ртов не так-то просто! И пусть только найдется мерзавец, который пожелает бросить в меня камень!
— Смейтесь, смейтесь, у вас нет ни сердца, ни печенки, ни легких, ни селезенки, раз вы затащили меня в эту версальскую дыру, где убивают моих кошек! Господи, ну отчего мне угораздило воспылать страстью к такому злодею как вы! А вы готовы помыкать мною везде и в любое время!
Она бросила испытующий взгляд на вновь прибывших.
— Вот он, наш герой дня! — провозгласил Ришелье, указывая на Николя. — Я рассказывал о ваших похождениях Морепа: он изъявил желание поближе познакомиться с вами.
В Ришелье Николя всегда раздражало самодовольство; оно звучало во всех речах герцога, сколь бы благожелательными они ни были. Он поклонился министру.
— Сударь, — произнес Морепа, — то, что рассказал нам маршал, побуждает нас познакомиться с вами поближе. Мое пребывание вдали от двора не позволило мне… Скажите, вам часто случается конфисковывать памфлеты, песенки или какие-нибудь другие подстрекательские листки?
— Довольно часто.
— Отлично, отлично! При случае вспомните обо мне. Мне достаточно одного экземпляра. Много лет я имею слабость собирать коллекцию такого рода писулек. Королевский генеалог Клерамбо уже предоставил мне копию своего песенника. Если вы поможете обогатить мою коллекцию, мое собрание станет подлинной летописью нашего века.
— Я прослежу, чтобы вам отсылали экземпляры, господин граф.
— Нет, вы только посмотрите, он даже моих посетителей берет в оборот! — воскликнула герцогиня. — Подойдите ко мне, молодой человек.
Такое обращение порадовало Николя: он все реже и реже слышал его.
— Итак, сударь, что привело вас к нам?
— Сударыня, его величество…
— Довольно, сударь. Ни слова больше.
Она все поняла? Или ей все рассказали? Как бы то ни было, она встала, оперлась на руку Николя и, повелительным жестом отстраняя с пути дам, решительным шагом направилась в смежный с гостиной будуар. Там она с тяжелым вздохом опустилась на козетку и, сурово глядя на Николя, велела ему говорить.
— Сударыня, я не собираюсь вводить вас в заблуждение. Король настолько удручен гибелью вашей ангорской кошки, что не осмеливается сам заговорить с вами об этом несчастье. Он страстно желает, чтобы вы узнали истину, а я, к великому своему стыду, посоветовал ему придумать историю о том, как он стрелял в голубей и нечаянно попал в вашу кошку.
Последовала долгая тишина.