— И что вы теперь намерены делать?
— Я дал указания нашему другу Сансону.
— Я все подготовлю так, как вы сказали, с возможно большей наглядностью.
— И вы, Николя, тоже ступили на эту дорожку! — скривившись, неодобрительно произнес Бурдо.
— Приходится. Однако это не более чем игра. Театр теней.
— Полагаю, вы понимаете, что в таком случае признание является всего лишь средством избежать боли.
— Мне не нужны признания, мне нужны сведения, все еще скрытые от правосудия. Я вынужден прибегнуть к этому способу, презрев существующие правила, ибо те, кого я намерен вызвать, не являются обвиняемыми. Надо всего лишь захватить их врасплох и путем устрашения и угроз заставить выдать свои секреты, которых, по моему твердому убеждению, у них по-прежнему немало!
— Следовательно, их придется арестовать, — заметил Бурдо.
— Вы, не вдаваясь в объяснения, пригласите их проследовать за вами в Шатле для беседы с комиссаром Ле Флоком.
Николя вырвал листок из записной книжки, набросал на нем несколько строк и протянул листок Бурдо. Покачав головой, инспектор молча вышел. Словно Вулкан в кузнице, Сансон стоял у очага и ворошил угли. Николя поднялся в дежурную часть и с карандашом в руках принялся перечитывать свои заметки.
Через час появился Бурдо; щеки его пылали.
— Похоже, вы чем-то изрядно раздосадованы, — произнес Николя.
— Мне пришлось сражаться с драконом в юбке, коего приличия велят мне называть герцогиней де Ла Врийер. Она билась, словно разъяренная львица, желая воспрепятствовать произведению указанных вами задержаний. И, как все женщины, в конце концов прибегла к последнему средству: разыграла приступ недомогания. Я этим воспользовался и удрал, оставив ее в обществе хлопочущих горничных.
— Отлично, — потер руки Николя. — Она быстро придет в себя. Теперь нам придется сыграть сразу несколько спектаклей. Велите проводить этих людей в коридор, а сами возвращайтесь и неплотно прикройте за собой дверь. Мы с вами начнем произносить речь, которая, надеюсь, убедит их не сопротивляться долее и рассказать всю правду.
Исполнив распоряжения Николя, Бурдо вернулся в дежурную часть.
— Каковы ваши намерения, господин комиссар? — громко спросил он.
— Приготовьтесь отвести свидетелей в подвал для допроса с пристрастием. Я сказал свидетелей, хотя следовало бы сказать подозреваемых. Полагаю, палач и его помощники на месте?
— Они ждут дальнейших приказаний.
— Начнем с предварительного допроса.
— Чрезвычайного?
— Нет. Обычного. Надеюсь, этого хватит.
— Вы правы. Пять или шесть оловянных чайников. Когда обвиняемого укладывают на доску и вливают ему пять-шесть чайников воды в глотку, у него обычно развязывается язык.