Она вошла в детскую. Здесь стены тоже были украшены картинами. Яркие сказочные сюжеты, которые она рисовала все время, пока была беременна.
И в колыбели с гладкими вытянутыми перекладинами нетерпеливо плакал ее маленький мальчик, требуя внимания.
- Сейчас, сейчас, маленький мой. Мама здесь. - Она подняла его и прижала к себе.
У него отцовские волосы, подумала она, воркуя и покачивая сына. Они уже потемнели, отливая каштаном на свету.
Он был таким идеальным. Само совершенство.
Но когда она понесла его к пеленальному столику, она почувствовала слабость в ногах.
Как его имя? Как звали ее ребенка? В панике, она ближе прижала его к себе, резко обернувшись, когда услышала, как Флинн вошел в комнату.
- Ты такая красивая, Мэлори. Я люблю тебя.
- Флинн. - Что-то было не так с ее глазами. Ей показалось, что она могла видеть сквозь него, как будто он постепенно исчезал. - Что-то не так.
- Все в порядке. Все в полном порядке. Все именно так, как ты хотела.
- Это не реально, да? - Слезы начали жечь ее глаза. - Это не реально.
- Это могло бы быть реальностью.
Яркая вспышка, и она уже в студии, залитой светом. Холсты стопками сложены у стены или стоят на мольбертах. Она смотрит мольберт прямо перед собой, видит переливы красок и форм. В ее руке кисть, она уже обмакнула ее в краску на своей палитре.
- Я это сделала, - прошептала она, глядя на холст. Это был лес, зеленый свет мягко проникал сквозь туман и листву. Фигура, гуляющая по тропе, была одна. Не одинока, подумала Мэлори, но уединившаяся. В конце тропы был дом, и у путника осталось совсем немного времени, чтобы насладиться тишиной и магией деревьев.
Это нарисовано ее рукой. Ее разумом, ее сердцем. Она чувствовала это, как чувствовала и помнила каждый мазок на каждом холсте в комнате.
Счастье и гордость, радость и боль сплелись в одном неистовом ликовании.
- Я могу это сделать. - Мазок за мазком, она продолжила рисовать. - Я должна это сделать.
Это было как наркотик, и она жаждала этого. Она знала, как получить именно тот оттенок цвета, который нужен.
Как создать этот свет, эту тень - такие живые, что при взгляде на картину ты как будто погружаешься в этот лес, идешь тем путем и видишь дом в конце тропы.
Но даже когда она рисовала, слезы продолжали бежать по ее щекам.
- Это не реально.
- Это могло бы быть реальным.
Она резко обернулась. Кисть с глухим стуком упала на пол, разбрызгав капельки краски.
Он стоял рядом с ней в лучах солнечного света. И все же оставался темным. Его волосы, черные и блестящие, крыльями лежали на плечах. Взгляд серых глаз был тверд, как камень. Острые, высокие скулы образовывали четкие впадины щек, губы были полными, обаятельно опасными.