Мы расстались спокойно. Волчица отступила на полшага, повернулась и, не прячась, открыто и независимо, ушла от лодки берегом озера. Потом она перепрыгнула через ручей, что вел в Тимково озеро, потом я еще видел ее серую шубу, мелькнувшую на противоположной стороне озера…
После встречи в лесу началась мирная полоса. Волки больше не крались за мной по тропам, а собака пребывала в хорошем настроении. Такой мир, установившийся между нами и соседями–волками, я мог объяснить себе, вспомнив пожар на лесном болоте. Там, около лесного болота, тоже жили люди, и эти люди тоже не знали нападения волков на свое хозяйство, хотя следы хищников нередко встречались чуть ли не за огородами деревни. Где жили эти волки, почему они бродили за огородами, не причиняя никому вреда? На эти вопросы и ответил лесной пожар… Захламленное лесное болото загорелось в начале лета. Первыми поднялись с горящего болота тетерева, а следом за птицами ушла с болота и волчья семья. Волки шли открыто, оставили чуть в стороне деревню и скрылись в лесу…
На лесном болоте рядом с деревней было логово волков, там волки из года в год приносили своих щенят и, боясь выдать местонахождение волчат, строго поддерживали мир с людьми, своими ближайшими соседями. Этот мир был установлен волками по их собственной инициативе. Видимо, точно такое же решение приняла и наша волчица, логово которой находилось совсем недалеко от избушки. Но подобный встречный мир волков, пожалуй, еще не был достаточным оправданием для любого близкого соседства человека и хищника: логово радом с селением — случай единичный, и я ждал осени, ждал, когда животные отправятся в свои глубокие охотничьи рейды.
И такое время наступило. О начале волчьих рейдов первой объявила волчица, почти тут же ответил ей волк–самец, а спустя две недели к семье присоединились и те два волка–подростка, которые прошлой осенью пришли вместе с матерью на свой первый сборный пункт. Волки отправились в дорогу, и мне пришлось вспомнить выстрелы, которыми пастухи регулярно предупреждали своих серых соседей…
Ночью меня разбудило злое ворчание собаки. Дверь у нас никогда не запиралась, и я осторожно подошел к окну, чтобы узнать, кто нарушил ночной покой. За окном никого не было, но собака зарычала громче и с хрипом двинулась к дверям. Я привязал собаку, взял ружье и открыл дверь. Рядом с избушкой сидели волки, те самые волки, которые не так давно были нашими мирными соседями…
Тайга, ночь… А если бы я не привязал собаку? Остановили бы тогда волков какие‑нибудь мирные договоры?