— То есть одно зашифрованное послание было скрыто внутри другого, — заключил Куинси. — Король мчит к берегам Америки, а братство вольных каменщиков должно пробудиться и ответить на зов.
— Да, — подтвердил Франклин, — это наш традиционный способ сохранить тайну: один пласт скрыт внутри другого, а внутри первого таится еще один.
— Но кто же должен справиться с этой задачей? — нетерпеливо спросил Джефферсон. — Кто тот шпион, который сегодня после обеда передал ваше послание британцам?
— Боюсь, мне пришлось намекнуть на другого человека, но необходимо было отвлечь внимание от настоящего шпиона, — сказал Франклин. — И я выбрал на эту роль вашего отца, Куинси. Простите меня великодушно за такую вольность. На самом деле это наш секретарь Эдвард Бэнкрофт. Мы давно следили за ним. Каждый вторник вечером он покидает Ле-Валентинуа и направляется в сад Тюильри в самом сердце Парижа.[140] Там в половине двенадцатого под покровом темноты он кладет в дупло старого дуба пакет с бумагами. В них содержатся все сведения, которые он собрал в Ле-Валентинуа за неделю. Британская разведка платит ему пятьсот фунтов в год, ну а мы, в свою очередь, платим, чтобы он шпионил за ними. Только так мы можем быть уверены в том, что в Британии получают именно ту информацию, которую им положено знать. Когда, дорогой Джефферсон, вы замените меня во главе этой миссии, советую вам не отказываться от услуг Бэнкрофта. Он будет очень полезен!
Джефферсон скромно потупился и улыбнулся.
— Моя любимая фраза: я могу стать только вашим преемником, но не заменить вас. Теперь мне известно, что вы, ко всему прочему, еще и мастер французского искусства шпионажа. Но если послание было предназначено для того, чтобы британцы бросились расстраивать якобы существующий якобитский заговор, кое-что остается непонятным. С какой целью вы пригласили нас сегодня ночью на берег пруда?
В эту минуту колокола знаменитого карильона начали отбивать полночь. Когда звон стих, Франклин ответил Джефферсону:
— С какой целью, спрашиваете? Чтобы присутствовать на приеме мадонны Отейской, конечно же!
Мадам Гельвециус, которая все это время молча взирала на бегущую внизу реку, произнесла:
— «Ложа девяти сестер». Посвященные собираются, когда карильон пробьет полночь.
И тут из окутывающей реку густой тени появилась длинная лодка. Девять крепких мужчин на веслах направляли ее к залитому лунным светом причалу.
— Девять муз и карильон, исполняющий мелодию в ми-бемоль мажоре, — пояснил Джефферсону Франклин. — Вот она — недостающая часть шифра, которую вы пытались найти с юным Джонни. В обеих версиях нашей песенки имеются три удара колоколов, три повторяющиеся ноты: дин-дан-дон и дин-дин-дон. Три эти ноты символизируют масонский код — число «три». Наши песни всегда написаны в ми-бемоль мажоре и содержат при ключе три бемоля; и сама нота «ми», или, по-латыни, Е, — она ведь третья по счету в октаве. Двойное повторение ударов колоколов — три и три — дает нам три в квадрате, то есть девять, число, входящее в название ложи мадам Гельвециус. Ложи, посвященной девяти музам, ложи, члены которой предаются размышлениям.