Лиз заставила себя приподняться в кресле, положила руку с пистолетом на подлокотник и прицелилась Гарницкому в висок.
— Остановитесь! Отпустите его! Теперь он ничего нам не сделает.
Но Гарницкий не реагировал. Осатаневший русский продолжал душить соотечественника, грудь которого судорожно вздымалась и опускалась.
— Да прекратите же, Дмитрий, черт бы вас побрал! Пусть его арестует полиция! А вы сможете поехать в Москву. Вернуться к Нине.
Услышав имя жены, Гарницкий напрягся. Поток ругательств обратился в бормотание. Однако он продолжал крепко сжимать горло противника и надавливать коленями на грудь. Оленков закрыл глаза, но, судя по хриплому дыханию, был еще жив. Эти звуки подсказали Лиз, что конец, возможно, близок. Насильственной смертью умерли ее муж, мать и многие коллеги по работе. Приходилось только удивляться, как ей самой удалось выжить. Или все вокруг лишь кошмарный сон?
Она покрепче зажала края раны и добавила, стараясь, чтобы голос звучал ровно:
— У вас с Ниной еще есть шанс. Мне бы такую возможность.
Тут Гарницкий отпустил горло противника, поднялся на ноги и отошел, не глядя на тело бесчувственного Оленкова. На лице Дмитрия застыла гримаса отвращения.
Лиз также отвернулась от поверженного русского. Он не вызывал у нее ничего, кроме тошноты и омерзения.
На улице завыли сирены. Гарницкий задрал голову, слушая, как они приближаются.
— Когда родилась Нина, я уже был в бегах. Ее вырастили родители жены. Сейчас ей двадцать три. — Он помолчал. — Это моя вина. Так хотелось узнать, как она там, и в прошлом году я не сдержался и написал ей. Вероятно, тогда он и вычислил меня.
У Лиз перехватило дыхание.
— Так Нина — ваша…
— Дочь. — Гарницкий ослепительно улыбнулся. — Спасибо вам.
С этими словами он направился к выходу и распахнул дверь. Ночное небо, еще недавно тускло-серое, теперь стало угольно-черным, украшенным множеством ярких звезд.
Он осторожно коснулся раненого плеча и заметил:
— Не смертельно. А вы как?
— Жить буду. Но Оленков утверждал, что Нина — ваша жена.
Рука Дмитрия бессильно повисла вдоль тела. Боль искривила черты лица.
— Ее звали Наталья. Оленков убил ее.
— Какой ужас. Мне очень жаль. — Значит, бывший чекист и в этом солгал. — Вы уверены, что это сделал не мой отец?
Гарницкий покачал головой.
— Когда Хищник нашел нас, Оленков первым делом прикончил мою жену. Хищник просто вышел из себя. Заявил, дескать, что его нанимали убрать преступников, а не инакомыслящих. А когда мерзавец попытался убить и меня, Хищник выстрелил в него.
Лиз недоуменно глядела на русского. Так его спас ее отец? От этой мысли ей стало даже не по себе. Власти всегда отзывались о Хищнике как о безжалостном убийце, и у нее не было причин в этом сомневаться. Ведь и сам он никогда не пытался развеять этот миф. Интересно, что еще она не знает об отце?