— Скотина, — инстинктивно пробормотала Мора.
Она уже примирилась с тем, что Джордж, открыв в себе талант пластического хирурга, превратился в эгоистичного самовлюбленного волокиту. Но как можно искренне считать себя хорошим отцом, когда встречаешься с сыном раз в два месяца, чтобы пообедать или погонять мяч? Это не укладывалось у Моры в голове.
— Привет, Джордж, — холодно произнесла она в трубку.
Но пока она слушала бывшего мужа, кровь от ее лица отхлынула. С телефоном в руке она бросилась по коридору в комнату сына. Нет, это просто невозможно! Накануне она, как обычно, поцеловала его перед сном. Не мог он никуда деться. Не мог… Мора открыла дверь, и у нее перехватило дыхание. Разобранная постель пуста, окно распахнуто настежь. В неярком утреннем свете, словно привидения, колышутся занавески.
— Кто она? — срывая голос, крикнула Мора, ворвавшись в изысканно отделанный офис бывшего мужа в Беверли-Хиллз.
Хилл, сгорбившись, сидел на стуле в приемной и пил виски из высокого стакана. При появлении жены он едва пошевелился.
— Ее зовут Одра Медоуз. — Он осушил стакан и налил новую порцию. — Она уже много лет моя пациентка. Мора, прошло всего несколько часов с исчезновения Дэвида. Может, нам позвонить в полицию?
— Ты же читал записку.
— Тогда что нам делать?
— Прежде всего мы должны перестать напиваться до потери пульса и начать хоть немножко соображать. Мне надо посмотреть медицинскую карту этой женщины.
— Но врачи клянутся…
— Господи! Джордж! Это же наш сын! Или ты дашь мне бумаги, или я переверну вверх дном твою контору и сама их найду!
Открыв несгораемый сейф, Хилл достал папку с материалами на Одру Медоуз и протянул жене. С широко раскрытыми от удивления глазами Мора листала сделанные на протяжении двенадцати лет записи и фотографии. Обычные для голливудских звезд складки и жировые отложения, восемь или девять операций по подтяжке лица. Причем еще до первой операции Одра Медоуз была поразительно красива. Ее от рождения высоким скулам позавидовало бы великое множество женщин. Темно-зеленые миндалевидные глаза очаровывали с первого взгляда. В сущности, она была почти идеальной. Однако с каждым новым хирургическим вмешательством — почти незаметным, если бы не фотографии — доктор Хилл совершенствовал эту удивительную, не имеющую возраста красоту.
— Зачем вообще ей понадобилось ложиться под нож? — недоуменно поинтересовалась Мора.
— Как и большинство моих пациенток, Одра видит в себе недостатки, которых не замечают другие.
Мора скорчила гримасу. Какое тщеславие!
— Ну хорошо. Кто же так жаждет навредить этой Одре, что готов из-за нее убить моего сына? Ой, прошу прощения, я имею в виду нашего сына.