— Значит, выкарабкался?
— Да, господь милостив, поправляется, — отвечала тетка Анфиса.
— Ну и добре! Не скучает?
Я открыл глаза, и дядя Андрей подошел ко мне, обнял.
— Значит, поправляешься, Петро? Молодец, не сдавайся! Мы еще повоюем, верно? А гитлеровцев прогоним — разве ж так заживем!
— А что немцы?
— Э, Петро! Дохлое ихнее дело, — дядя достал из обшлага плаща лист бумаги. — На вот, прочитай. Специально тебе привез. Думаю, если живой — это ему подарок.
Мне было приятно видеть дядю, я радовался, а слезы почему-то сами по себе застилали глаза, щекотали в носу.
Я взял листовку и стал читать: «Итоги шестинедельного наступления наших войск на подступах к Сталинграду».
Листовка была большая, в ней подробно рассказывалось о разгроме фашистских войск под Сталинградом. Целые строчки занимали номера разбитых армий, уничтоженных дивизий, немецких, итальянских, румынских. Итальянские дивизии, кроме номеров, имели чудные, непонятные названия: «Равенна», «Челере», «Кассерия», «Сфорцеска», «Пасубио», «Торино».
Наши войска продвинулись вперед на несколько сот километров, освободили почти две тысячи населенных пунктов! А уничтожено и захвачено танков, самолетов, автомашин, орудий, снарядов — и не сосчитать. Одних пленных взяли почти сто пятьдесят тысяч солдат и офицеров! Вот это да! Показать бы листовку Митьке, вот бы обрадовался!
Пока прочитал всю листовку, я несколько раз вытирал слезы: наконец-то остановили немцев! Да не только остановили, а начали бить, гнать захватчиков с нашей земли!
У меня до этого было такое состояние, будто я задыхался без воздуха, а теперь дышал им и не мог надышаться…
Тетка Анфиса тоже прочитала сводку, просияла:
— О, хорошо! Бог даст, прогонят антихриста.
Дядя Андрей улыбнулся:
— Тут, Анфиса, одной молитвой делу не поможешь, надо крепко бороться.
— А что ж, разве я против что говорю? Это поговорка такая: бог даст.
— Не сердись, знаю, что поговорка, — сказал дядя Андрей. Он посмотрел на меня. — Придется тебе пожить пока здесь, а там видно будет. А?
— Поживу, — сказал я и спросил: — Наша хата, значит, совсем сгорела?
— Совсем, — кивнул он головой. — Как вы спаслись — не знаю. Это Митька все. Молодец парень, крепкий. Притащил тебя к себе домой. Вот у них я тебя и нашел.
— А Лешка где — не знаете?
— Лешка пошел через фронт.
— К нашим!
— Да. — Дядя Андрей обратился к тетке Анфисе. — Если что услышишь о нем — дашь знать.
— Хорошо.
Я взглянул на тетку — значит, она помогает дяде Андрею? А я думал, что она только и знает, что богу молиться.
3
Приход весны я заметил тоже по окнам — они начали быстро оттаивать, и тетка Анфиса еле успевала выливать из бутылок воду. В комнате запрыгали веселые солнечные зайчики. Хотелось на улицу. Но тетка Анфиса не пускала, говорила, что там холодно, могу простудиться, а одежды у меня никакой нет. Была и другая причина, о которой я до-догадывался: она не хотела, чтобы меня видели люди, хотя кое-кто из соседей бывал у нее и знал обо мне, но тетка Анфиса всем говорила: