Перед самой войной, на майские праздники, он повез меня в город, сводил в цветное кино, угощал пирожным, мороженым, будто знал, что скоро мы расстанемся.
Теперь он уезжает. Жалко и в то же время радостно за Лешку: он так долго ждал, когда, наконец, его призовут в армию.
Лешка подошел к этажерке, стал выбирать книгу, чтобы взять с собой.
— Ты, Петь, без меня тут береги книги. Они и тебе пригодятся.
— Ладно, — пообещал я. — У нас в шестом по программе уже много таких книг надо.
— Ну то-то же, — Лешка взял толстую, объемистую книгу, которую, наверное, не успел дочитать, и стал запихивать в вещевой мешок.
— А он все с книжками не расстанется! — подошла к нам мама. — Ну где ты читать будешь? Да ее и носить-то тяжело. Не бери ничего лишнего.
— Книга, мама, никогда не помешает, — как можно веселее возразил Лешка, будто собирался не на войну, а в какой-нибудь туристский поход. Однако толстую книжку поставил на полку, а в мешок всунул поменьше — «Рассказы» Короленко.
На рассвете я побежал к тете Вере и дяде Андрею — маминым сестре и брату, чтобы они пришли к нам проститься с Лешкой. На улице было темно, дождь не переставал лить. На западе полыхало огромное зарево от пожаров, земля глухо вздыхала от далеких взрывов бомб… «А может быть, это и не бомбежка, а фронт?» — подумал я, и мне стало страшно, по спине пробежала дрожь.
Когда я, весь промокший и забрызганный грязью, возвращался домой, было уже совсем светло. По шоссе через поселок двигался нескончаемый поток беженцев. Они ехали на машинах, бричках, тащили тачки с постелью, посудой, узлами. Лица у людей невеселые, угрюмые, дети не плакали, и глаза у них были по-взрослому суровы. Я стоял на обочине и долго смотрел на этот нескончаемый поток людей, которые шли и ехали все в одном направлении — на восток.
На своей улице я встретил Митьку Горшкова — своего одноклассника. Для него одного, казалось, не существовало ни войны, ни дождя — он по-прежнему ходил по улице с голубем за пазухой и высматривал «чужака», хотя каждому ясно, что в такую погоду не то что голубь, собака не выскочит из своей конуры. Но ему все нипочем. Он знает свое дело — голубей. Учился Митька кое-как, с трудом переползал из класса в класс, да и то не каждый год. В шестом я догнал его. В школе он сидел на задней парте и всякий раз после того, как прозвенит звонок, объявлял:
— Сейчас, наверное, будет звонок.
Эту фразу он повторял ежедневно после каждого урока. Сначала было смешно, но потом привыкли, и никто не обращал внимания на его слова, а он неизменно продолжал свое.