— Пойду посмотрю, может, старика выручу.
— Митька! — взмолился я, чувствуя, что он задумал рискованное дело. — Не ходи. Ты все равно ничего не сделаешь, а найдут у тебя пистолет — сразу повесят.
— Не повесят! С такой штукой горы можно своротить! — похлопал он по карману, отвисшему под тяжестью пистолета. — Ты лежи, я скоро приду.
Митька ушел, и мне сделалось страшно одному. Я каждую минуту ждал, что вот-вот придут сюда немцы, схватят меня и потащат в комендатуру. И вдруг увижу там уже повешенного Митьку… А дома нас ждут с хлебом… Будут, будут ждать, но так и не дождутся и даже не узнают, где мы пропали.
Время тянулось медленно. Чтобы не думать о Митьке, я стал искать, чем бы отвлечься, и увидел мертвую женщину. Мне стало не по себе, выступил пот на лбу, на спине. В пустом, полутемном, ободранном клубе я вдвоем с покойником!
Кое-как дрожащими руками я увязал мешок, сунув туда и сверток с гранатами, стал подтягивать санки к выходу, то и дело оглядываясь на мертвую, словно она могла мне что-нибудь сделать.
Холодный ветер дул в полуоткрытую дверь, наметал сугробик снега, серебрил длинную полосу соломы. Я прислушивался к тишине, и каждый, даже отдаленный скрип шагов загонял душу в самые пятки. Я метался как угорелый, то вытаскивая сверток из мешка и пряча его под солому, то вновь доставая и засовывая поглубже в мешок. Вдруг послышались совсем близко торопливые шаги. «За мной!..» — подумал я, схватил сверток и отскочил в темный угол. Я хотел было сунуть его под солому, но тут же решил обороняться. Швырнуть в немца лимонку, а там будет видно, что делать. Но не успел я вытащить гранату, как в дверях появился человек. Со страху не сразу узнав Митьку, я продолжал доставать гранату.
Он наткнулся на санки, остановился.
— Петька! — позвал он. — Где ты?
— Т-тут… — дрожащим голосом ответил я.
— Что ты там делаешь? Иди сюда. Я тебе молока принес. Выпросил у одной тетки, с полстакана налила. Сказал, что у меня братишка заболел и не может подняться. Дала, сжалилась. Еще и меня накормила кукурузной кашей.
Я подошел к нему. Митька увидел в моих руках гранату, удивился:
— Ты что делал?
— Я думал, немцы тебя схватили и идут за мной. Чуть не бросил гранату…
— Тю, дурак! Я, знаешь, что узнал! — Митька сиял от радости. — Старик, брат, тово, удрал!
— Ну?
— Да! Все об этом только и говорят. Ночью часового стукнул — и фюйть! — Митька сделал отчаянный жест.
— Вот это здорово! Значит, все это нам осталось?
— Давай, ешь молоко и поедем. Если не можешь идти, я тебя буду везти. Не оставаться же тут еще на ночь. Может, мы еще встретим старика, поедем той дорогой, как он рассказывал.