— Да.
Телефон сказал:
— Вайнреб. Вы когда придете?
— Я не знаю, — ответил я. — А кто говорит?
— Вайнреб. — Очевидно, это было имя звонившего. — Так вы когда придете?
— Я еще не знаю. А с кем вы хотели поговорить?
— А как ты думаешь, с кем? С Амосом Камински, конечно.
— Вы не туда попали. Это Кишон.
— Не может быть! — сказал Вайнреб. — А какой это номер?
Я сказал ему номер.
— Ну, правильно. Я этот номер и набирал. Это номер Амоса Камински. Ну, когда придете-то?
— Вы ошиблись номером.
И я повторил свой номер.
— Точно, — повторил Вайнреб. — Это номер Амоса Камински.
— Вы уверены?
— На сто процентов. Я ему каждый день звоню.
— Да, но… Тогда вам, вероятно, и следует звонить Камински.
— Само собой. Ну, когда придете?
— Секундочку. Я должен спросить жену.
Я отложил трубку и прошел в комнату к жене.
— Какой-то Вайнреб хочет знать, когда мы к нему придем.
— В четверг вечером. — ответила жена. — Но только после ужина.
Я вернулся к телефону, к собственному, безупречному, практичному телефону, взял трубку и сказал:
— Вас устроит в четверг вечером?
— Прекрасно, — сказал Вайнреб.
На этом разговор был закончен. Я пересказал его своей жене во всех деталях. При этом она уверенно и без колебаний подтвердила, что я не есть Амос Камински. Это совершенно все запутало.
— Если ты мне не веришь, позвони в справочное бюро, — сказала жена.
И я позвонил в справочное бюро. Номер был занят.
Наконец-то у меня появился телефон. Прямо дома. Процесс взаимного привыкания начался довольно безобидно.
Мне требовался какой-то допуск, за которым следовало обратиться к д-ру Слуцкису из отдела продовольственных консервов Министерства общественного питания. Это было неплохо, поскольку младшенький Слуцкис и мой сын Амир ходили в одну школу, так что мое прошение должно было получить поддержку. Проблема, собственно, состояла только в том, что я должен был встретиться с д-ром Слуцкисом лично. Идти к нему в управление, стоять в долгой очереди, пока тебя вызовут? Нет, это меня не устраивает. Зачем же я, в конце концов, имею дома телефон? Звонок лучше, чем вызов, поговорить по телефону легче, чем транжирить время впустую. Неужели чего-то большего можно добиться многочасовым простаиванием в очереди? И я взялся за трубку. Я взялся за трубку, но не услышал гудка. Какой-то странный шорох звучал в моем ухе, что-то вроде полоскания горла, буль-буль-буль. Вероятно, линия была перегружена.
Я снова кладу трубку, немного жду, снова снимаю ее, но бульканье газировки не прекращается, а когда бутылка все же опустела, наступает глубокая тишина. Я вешаю трубку, ощупываю телефон, проверяю все контакты, снова снимаю — ничего. Уж не присоединился ли телефон к создателю, м-ру Грэхему Беллу? Но нет, он внезапно возвращается ко мне и говорит: