— Эй, бабуся,— говорит.— Поймай мне этого петуха, а то я тебе зубы выбью.
— Лови сам,— отвечает старуха. — Это дело мне не под силу.
Раз старуха не захотела помочь, шакал сам наловил кур и наелся досыта. Потом пошел к старухе и говорит:
— Ну, бабуся, ты не стала ловить мне петуха, так теперь я к тебе пришел. Скажи, бабуся: «Шакал».
Повторяет старуха:
— Шакал.
Взял шакал скалку и выбил ей зубы. Потом опять говорит:
— Бабуся, скажи: «Шакал».
Хочет старуха сказать «шакал», а зубы-то выбиты, и выходит «сакал». Очень шакалу смешно, что она не может чисто сказать. Он снова требует:
— Скажи, бабуся: «Шакал». А она снова:
— Сакал.
И побежал шакал прочь, кто его знает куда. Бежит, а сам смеется.
Вечером весь народ, что поразбежался, вернулся в деревню. Старуха и говорит:
— Жестокие всадники-турки! Как бы не так! Их и духу тут не было. Это шакал, негодник. Кур наших ловит, неужто не видите? Мне тоже велел кур ловить, да я не стала. Так он, поглядите, мне все зубы повыбил.
Тут все решили: «Завтра мы никуда не побежим. Спрячемся по домам, а как он сунется, забьем его насмерть». А один человек говорит:
— Нет, так не годится. Так мы его ни за что не изловим. Я вот что придумал. Давайте-ка слепим из воска женщину — совсем как эта старуха. Отнесем ее в тот конец улицы и посадим там, как положено, а руки ей вытянем в стороны. Шакал не удержится, чтобы ее не задеть, а мы уж будем готовы.
Тут все сказали:
— Правильно. Ты это ловко придумал. Так мы и сделаем.
Собрали весь воск, какой нашелся в деревне, и целую ночь провозились — лепили чучело. Как рассвело, отнесли его в конец улицы, а сами пошли за боевыми топорами, за луками и за стрелами, за рабочими топорами, за палками и всем прочим, что у кого было,— так они приготовились сами.
Ну а шакал уж вошел во вкус, сами знаете. Немного времени прошло, и все услышали: бежит он по дороге и песню свою распевает. Пел он точно как раньше и шел безо всякого страха. Вся деревня попряталась по домам и ждала наготове. Шакал дошел до конца улицы и видит: сидит женщина и руки расставила. Он сразу начал браниться:
— Поберегись, бабка! Иди прочь с моей дороги! Ты что мне путь загораживаешь? Вчера я тебе зубы повыбил, так неужто ты не боишься? Берегись, уйди с дороги, не то я тебе так поддам, что тут тебе и конец придет.
А раз она не сдвинулась с места, он и вправду дал ей пинка. И тут, сказать правду, его задняя лапа увязла в воске, да так, что и не выдернуть.
— Поберегись, бабка, отпусти! — кричит он.— Ах, матушки, эта старуха меня поймала! Ты, бабка, такая-сякая, если ты меня не отпустишь, я тебя стукну.