Бернардино, понимая, как тяжелы эти мгновения для сестры Бьянки, обнял ее за плечи.
А Банделло, взяв аббатису за руку, пообещал ей:
— Я непременно напишу роман обо всем, что случилось с графиней. Ну а сейчас мне нужно идти, пока меня не хватились мои хозяева. — Он снова поцеловал гранатовый перстень на руке Бьянки и, кивнув Бернардино, мгновенно растаял в толпе.
Менестрели ударили по струнам, и толпа, извиваясь, как напившийся человеческой крови дракон, поползла из ворот замка назад, на соборную площадь, чтобы до вечера пировать там, празднуя торжество правосудия.
— Жди меня здесь, — сказала вдруг сестра Бьянка, обернувшись к Бернардино. — Мне нужно повидаться с сержантом. Есть еще кое-какая малость, которую я могу для нее сделать.
Бернардино остался на том же месте, солнце поднималось все выше, замок постепенно затихал. Красные камни его стен согрелись под солнцем, на них и на эшафоте запеклась пролитая кровь, быстро становясь всего лишь воспоминанием и об этой казни, и о других совершенных здесь убийствах. Но камни эти, казалось, протестовали, не желая становиться соучастниками того, что творили здесь люди, и доказывали собственную невиновность, позволяя солнечному свету высвечивать на фоне оранжевого неба все благородство архитектуры замка: округлость угловых выступов, красоту и высоту башен, изящество лестниц.
Наконец вернулась сестра Бьянка. Ее кожаный кошель более уже не звенел, но почему-то казался тяжелым и полным, да к тому же прибрел странно округлую форму и слегка потемнел внизу. У Бернардино екнуло под ложечкой: он догадался, что там, в этом кошеле. Видно, если тех 15 000 крон и оказалось недостаточно, чтобы выкупить жизнь несчастной графини, их вполне хватило, чтобы выкупить это.
— Идем, — сказала Бьянка. — И позаботимся, чтобы все наконец было сделано по закону.
Только Бернардино и аббатиса знали, что голова графини ди Шаллант похоронена в аптечном огороде монастыря Сан-Маурицио. Несмотря на многочисленные грехи, графиня все же была допущена в священную обитель и влилась в семью сестер-монахинь, хоть это и произошло совсем не так, как того хотелось аббатисе. Сестра Бьянка предала останки земле под огромным, широко раскинувшим свои листья и покрытым белыми цветами кустом валерианы, которая, как известно, «лечит все болезни на свете», а также охраняет людей от всяческого зла, даря их душам мир и покой. Когда колокола прозвонили Лауды и тень башни римского цирка, подобно гномону солнечных часов, упала на свежевскопанный кусочек земли, Бернардино вдруг всем своим существом ощутил важность этого мгновения и древнюю сущность сада, где в давние времена находилась покрытая сухим песком арена смерти. Эта арена, созданная императором Максимианом для жестоких развлечений, видела многое. На земле этой некогда, должно быть, валялась не одна отрубленная голова или конечность — а может быть, они и до сих пор сохранились там, под слоем плодородной почвы, — и кровь каждый день пятнала песок, которым посыпали арену. И сейчас эта кровь, казалось, стучала в виски Бернардино, в его ушах звучал рев толпы в амфитеатре, он видел, как кровожадный император машет рукой со своего трона. «Развлечение для толпы» — так называл это когда-то Авсоний.