* * *
Он не стал избегать меня. Не стал, хотя я этого очень боялась. Обычно, если у моих знакомых особей мужского пола что-то не склеивалось, они начинали ходить мимо с таким видом, будто я размером с моль. И замечать меня им по рангу не положено. Артем не стал делать вид, что видит меня впервые, да и то плохо.
– Приветики привидениям. Как творческие успехи?
– Отлично, – улыбнулась я.
– Кофейку попьем? – предложил он, и мы продолжили наше знакомство, снова часами болтая обо мне, о моих делах, моих ролях, моих родственниках.
– Что тебе во мне? Почему тебе это все так интересно? – спрашивала его я.
– Ты необычна. Ты даже для привидения необычна. Очень интересно, что происходит в твоей юной головке.
– В моей юной головке вопрос – чего бы пожрать? И покурить.
– Как банально. А ты правда так любишь курить? Это же невкусно.
– Почем ты знаешь? – презрительно бросала я, но на самом деле подумывала: может, и вправду бросить, раз ему не нравится? Спектакль, к которому он целыми днями рисовал декорации, был уже почти готов. Премьера намечалась на октябрь. И вот где-то в начале октября он предложил мне посмотреть его картины. Я со свойственным мне юношеским максимализмом решила, что вот оно! Пришло! Ан нет. Мы поехали на его машине куда-то в тмутаракань. В Беляево. И там, в общежитии Университета дружбы непонятно каких народов, он завел меня в зал, где размещалась его выставка. Совершить в его стенах грехопадение исключалось, там бродили унылые личности голодного вида. Что они хотели увидеть там, я не поняла, но и расслабиться не получалось. Словом, пришлось мне пропитываться прекрасным. Раз уж не сам Артем, так хоть его картины.
– А вот это – эскиз к вашим декорациям. Похоже? – сиял от удовольствия он. Видно было, что в своих картинах он находил смысл всего. И жизни в том числе.
– Очень, – присвистнула от восторга я. Его картины были действительно очень хороши. Правда, допускаю, что все, к чему прикасалась рука Артема Быстрова, казалось мне гениальным. А может, так и было. Я бродила между больших и маленьких картин. То пейзажи с летними реками, то портреты неизвестных мне людей, то сказочные дома и таинственные лики на фоне фантасмагории красок.
– Ты дико талантлив, – шептала я, хотя до того дня не представляла, что могу получать удовольствие от живописи. Я любила книги, слушала музыку, мечтала научиться играть на гитаре. Но создание картины казалось чем-то не то чтобы бессмысленным, но все же и не имеющим особого смысла. Жажда запечатлеть мир на полотне грубого льна обошла меня стороной. Но тут впервые я поняла – есть люди, для которых в этом вся жизнь. И раз уж так получается, что я этого человека люблю, то надо срочно заделаться ценителем живописи. Идеальной подругой гениального художника.