— Гермия…
— Ну?
Зеленые глаза со змеиным зрачком, отороченным золотом, смотрели на него с каким-то поистине ехидным любопытством. Она все равно не поймет. Уже не поймет того, что он чувствует в этот момент. Тогда говорить правду не имеет никакого смысла.
Рука Констанса наконец нащупала портсигар и запихнула его на дно кармана. Что ж, теперь можно и вздохнуть спокойно.
— Это сигареты, — натянув улыбку, выдохнул он. — Всего лишь сигареты.
— Тогда зачем нужно было их прятать?
— Зная о твоем любопытстве, не пошутил бы только ленивый. Не сомневался, что ты заинтересуешься…
— А показать?
— Ты не выполнила условие сделки.
— Какое же?
— Назвать меня «Конни».
— Да ну тебя, Констанс. — Гермия махнула рукой. — Нас зовут завтракать. И нас ждет Поит, — посерьезнела она.
Констанс согласно кивнул. А что ему еще оставалось? Поит, так Поит. Какая разница. В конце концов, если бы на месте Пойта был бы Джейк, Питер или Кит, Констанс сделал бы то же самое. Не бросать же человека в беде, даже если это новый муж твоей бывшей жены…
После довольно сытного завтрака последовали сборы. Гермия выяснила, что в прежней обуви идти не может, и воспользовалась удобными ботиночками, которые предложила ей Поная. На смену платью Джамбата выдал ей некое подобие того, что, наверное, носили юные пастушки во времена античности: короткую тунику по колено, перехваченную тонким пояском.
— Удобна, — объяснил Джамбата. — Не юбка, не платье.
Ну что ж, это уже неплохо, подумала Гермия, переоблачаясь в очередной наряд и вертясь перед маленьким зеркалом, висящим над сундуком. И удобно, и сидит очень даже ничего. Поймав себя на мысли, что она хочет понравиться Констансу, Гермия отвела смущенный взгляд от куска стекла, которое спровоцировало ее на это неожиданное кокетство. Впрочем, не такое уж и неожиданное, если задуматься. Мысли о Констансе, воспоминания об их знакомстве, лезли ей в голову еще до отлета на Бали. Но кто мог знать, что Гермия встретит его и попадет вовсе не в райский уголок Бали, а на хищный Комодо?
Гермия услышала за спиной легкий шорох — словно пробежала мышь или крыса — и обернулась. Из-за тростниковой циновки, заменяющей дверь, на нее смотрели оливковые глаза Джамбаты-младшего. Проказник подглядывал! — догадалась Гермия и погрозила шелохнувшейся циновке пальцем. Циновка вновь качнулась: Джамбата-младший счел за лучшее удалиться.
Настало время прощаться. Несмотря на то, что Гермия провела в доме Джамбаты всего одну ночь, ей было жаль расставаться с этими людьми. И с Понаей, пытавшейся наставить ее на путь истинный, и с молчаливой старушкой Синавой, и с оливковоглазым проказником Джамбатой-младшим. Да и с остальными ребятишками, имен которых Гермия так и не смогла запомнить.