Остаток вечера и большую часть ночи они занимались любовью, все еще продолжая исследовать тела друг друга и пробуя все позы и движения, которые только могло подсказать им их разгоряченное воображение.
Бритт была удивлена охватившей ее чувственностью. Никогда ничего подобного она не испытывала, даже в те безумные уик-энды, которые они проводили с Дрейком Крофтом в дешевых гостиничных номерах. Возможно, именно теперь пришло ей время стать женщиной в полном смысле этого слова, и дело тут совсем не в Элиоте. Но все в ней звало и требовало именно этого мужчину. Она хотела вновь и вновь овладевать им и отдаваться ему. Вот и сейчас по его лицу, по дыханию она видела, что он близок к свершению, сама она тоже подходила к этому, но, еще не пережив конечного экстаза, она хотела его опять, думала о том, как они соединятся снова.
— Теперь можно и помирать. Все уже сделано… Здесь ничего не осталось больше… — едва шевеля пересохшими губами, чуть слышно вымолвила она.
Он приподнялся и легонько прикусил ее плечо.
— А завтра? Разве на завтра не осталось никаких работ?
— Только с тобой. — Она прижала его руку к своей щеке и с некоторой заминкой спросила: — Скажи, а с Моник у тебя было так?
— Зачем тебе знать?
— Скажи.
— Быть может, в самом начале, — уступчиво ответил он. — Но потом секс стал каким-то опустошающим. Безлюдным. А иногда просто грубым.
— Прости, я не должна была спрашивать…
— Ты великолепная любовница, — сказал он. — Когда я вхожу в тебя, мне хочется остаться там навсегда. Но это далеко не все, что меня в тебе привлекает.
— А что еще?
— Мне хочется быть с тобой всегда, всякий час, всякую минуту. Ты даешь мне то, чего у меня никогда не было, да и во мне самом пробуждаешь нечто, чего раньше я не замечал за собой. Это делает меня лучше, и я благодарен тебе. Я люблю тебя за это. Мы подходим друг другу, Бритт. И теперь мы принадлежим друг другу.
После этих слов наступило тяжелое молчание. Слышно было только их дыхание.
— Не думай об Энтони, — наконец проговорил он.
Бритт не ответила. Это была единственная тема, которую они не должны обсуждать. Помолчав, она спросила:
— Что ты будешь делать, забрав Дженифер из больницы?
— Погостим тут еще немного, пока она не окрепнет, а на следующей неделе уедем. Есть возможность поработать год-другой в департаменте госсекретаря. Но только в том случае, если это будет связано с выездом за рубеж, а нет — так подыщу что-нибудь другое. Пусть это даже будет не лучший вариант, но что-нибудь всегда найдется, лишь бы убраться отсюда.
Бритт приняла это как намек: если она согласится покинуть Вашингтон, он возьмет ее с собой. Предположение заставило надолго замереть ее сердце, ей уже казалось, что опять оно никогда не забьется. Она отодвинулась от него, отвернулась, легла на бок и так лежала, держа руки на груди и пытаясь успокоиться.