…через миг покажется из-за угла медузина голова…— Голова Медузы Горгоны (греч. миф.), одной из сестер-чудовищ, со змеями вместо волос, взгляд которой обращал людей в камни; здесь символизирует совокупность общественных явлений, лишающих человека уверенности в безопасности своего существования.
Синодальные лавки — подведомственные Синоду, торговали церковными принадлежностями.
…плевелы… плевелы… плевелы…— Евангельская притча повествует о плевелах, выросших на пшеничном поле, которые не следует уничтожать до жатвы, чтобы не повредить пшеницу (Матф., XIII, 25–29).
Кто устоит в неравном бое? — неточная цитата из стихотворения Пушкина «Клеветникам России».
Глумов — см. прим. к стр. 136.
Объявиться — объявить себя несостоятельным должником, банкротом.
…ah! ah! Que j’aime, que j’aime milimilimilitairrres! — слова из популярной французской шансонетки.
Тарасовка — долговое отделение петербургской тюрьмы.
Кормовые — оплата содержания заключенного несостоятельного должника, до 1879 г. входила в обязанность кредиторов.
…действительных статских кокодесов…— иронический неологизм Салтыкова, образованный из понятий: «действительный статский советник и «cocodes» (франц.) — хлыщ, щеголь, шалопай.
Вот ты, конечно, струсберговский процесс читал…— см. прим. к стр. 385.
…у Ландау денежки есть! — Директор московского банка Ландау обвинялся в том, что получал от купца Струсберга крупные взятки.
Полянский — тот заплакал…— В отчете о процессе московского банка в «Судебной хронике» сообщалось, что «во время показания Цветаева Полянский сидел понуря голову, закрывши лицо руками, и, кажется, плакал» («Судебный вестник», 1876, № 229, 13 октября).
Куртажные (от франц. courtage) — комиссионный процент биржевому маклеру.
Постоялое и полежалое — плата за постой и хранение товаров.
…под пьяную руку на Козихе…— Трактиры в Большом Козихинском переулке в Москве пользовались сомнительной репутацией; там же находились публичные дома.
Излюбленные люди — см. прим. к стр. 9.
…имеет форму окна в Европу, вырезанного цензурными ножницами. — Пушкинский образ Петербурга как «окна в Европу» («Медный всадник») пародийно использован Салтыковым для характеристики цензурного гнета также и в рассказе «Похороны»: говоря о цензурных репрессиях 40-х годов, он упоминает, что «в тогдашнее время эти цензурные проказы назывались «окошками в Европу» (см. стр. 409 наст. тома).
…смотрит на своего собеседника как на «фофана». — Фофан — просторечное обозначение недалекого, тупого человека, синоним слов «простак», «глупец». У Салтыкова обозначает бездумного исполнителя чужих предначертаний (ср. «Письма о провинции» в т. 7 наст. изд., стр. 604–605.).