– Как хорошо, что ты еще раз пришел, – говорит она. – Завтра я отсюда съезжаю.
– Да?
Она стоит перед спиртовкой, ничуть не смущаясь, уверенная в красоте своего тела.
– Да, – отвечает она. – Тебя это интересует?
Она повертывается и смотрит на меня.
– Интересует, Герда, – отвечаю я. – Куда же ты переезжаешь?
– В гостиницу «Валгалла».
– К Эдуарду?
– Да, к Эдуарду.
Она встряхивает сковородку с голубцами.
– Ты что-нибудь имеешь против? – спрашивает она, помолчав.
Я смотрю на нее. Что я могу иметь против? – думаю я. – Если бы я мог что-нибудь иметь против! Мне хочется солгать, но я знаю, что она видит меня насквозь.
– Разве ты уходишь из «Красной мельницы»?
– Я давным-давно покончила с «Красной мельницей». Тебе просто было наплевать. Нет, я бросаю свою профессию. У нас с голоду подохнешь. Я просто остаюсь в городе.
– У Эдуарда, – замечаю я.
– Да, у Эдуарда, – повторяет она. – Он поручает мне бар. Буду разливать вина.
– Значит, ты и жить будешь в «Валгалле»?
– Да, в «Валгалле», наверху, в мансарде. И работать в «Валгалле». Я ведь уж не так молода, как ты думаешь. Нужно подыскать что-нибудь прочное до того, как я перестану получать ангажементы. Насчет цирка тоже ничего не вышло. Это была просто последняя попытка.
– Ты еще много лет будешь получать ангажементы, Герда, – говорю я.
– Ну уж тут ты ничего не смыслишь. Я знаю, что делаю.
Я смотрю на красные лозы дикого винограда, Которые покачиваются за окном. И чувствую себя словно дезертир, хотя для этого нет никаких оснований. Мои отношения с Гердой – просто отношения девушки с солдатом, приехавшим в отпуск, и только; однако для одного из двух партнеров они почти всегда становятся чем-то большим.
– Я сама хотела тебе все это сказать, – заявляет Герда.
– Ты хотела сказать, что между нами все кончено?
Она кивает.
– Я играю в открытую. Эдуард – единственный, кто предложил мне что-то постоянное, то есть место, а я знаю, что это значит. Я не хочу никакого обмана.
– Почему же… – я смолкаю.
– Почему же я все-таки с тобой еще спала? Ты это хотел спросить, – говорит Герда. – Разве ты не знаешь, что все бродячие артисты сентиментальны? – Она вдруг смеется. – Прощание с молодостью. Иди, голубцы готовы.
Она ставит на стол тарелки. Я наблюдаю за ней, и мне вдруг становится грустно.
– А как поживает твоя великая небесная любовь? – спрашивает она.
– Никак, Герда, никак.
Она кладет голубцы на тарелки.
– Когда у тебя будет опять романчик, – говорит Герда, – никогда не рассказывай девушке про свои другие любови. Понимаешь?
– Да, – отвечаю я. – Мне очень жаль, Герда.