Тусклый свет тлеющих углей освещал просторное помещение без окон. Большую часть лаборатории занимал огромный дубовый стол, во многих местах прожженный едкими реактивами. На нем стояли замысловатые стеклянные сосуды, флаконы с разноцветными жидкостями и порошками. Здесь же находился человеческий череп и какая–то сушеная дрянь – предметы, свидетельствовавшие, что хозяйка лаборатории увлекалась не только алхимией, но и черной магией. Теперь–то я понимал, откуда взялось несметное богатство Корвинов – пока супруг Эржи промышлял грабежами во время военных походов, она занималась изготовлением золота, используя для этого самые гнусные, связанные с человеческими жертвами магические ритуалы. Лаборатория открывала многие секреты «милой» семейки, однако того, за чем я пришел сюда нигде не было видно. Химия не входила в число моих любимых предметов, но мне бы удалось узнать прибор, предназначенный для перегонки химических реактивов. Я прошелся по лаборатории, с опаской разглядывая склянки, в которых, наверняка находились сильные яды и прочая мерзость, остановился возле печи, раздумывая, как быть дальше. Внезапно, до моих ушей донеслось тихое бульканье. Я пошел на звук и только теперь обнаружил маленькую, почти неразличимую в полутьме дверцу. С ключами возиться не пришлось – как и дверь в лабораторию, она оказалось незапертой.
В центре очень высокого, но маленького круглого зала жарко пылал огонь. Его языки лизали стенки большого шарообразного сосуда, возвышавшегося на массивной треноге. От металлического шара отходили тоненькие изогнутые трубочки, по которым струилась прозрачная голубоватая жидкость. Кажется, я нашел то, что искал. Первой моей мыслью было разнести вдребезги все эти приспособления, но вряд ли эту идею следовало считать хорошей. Погром в химической лаборатории, напичканной ядами и кислотами, мог привести к катастрофическим последствиям, а потому, уничтожая прибор для Великого Деланья, надо было проявлять максимум осторожности. Подумав, я решил для начала загасить пылавший под треногой огонь – реакция проходила при определенной температуре, и резкое охлаждение смеси могло загубить все труды Ворона.
Варево, томившееся в металлическом шаре, булькало, шипело, издавая довольно жуткие, похожие на стоны звуки. Признаюсь, такое соседство здорово действовало мне на нервы, но я старался преодолеть закравшийся в душу страх. Надо было делать свое дело и не давать воли чувствам. Возле стены зала находился большой ящик, до краев наполненный мелким сухим песком. Не без труда подтащив его к очагу, я швырнул в пламя первую лопату песка.